Песок забивался везде, лежал на одежде, обуви, потной коже. Так мучились танкисты в походе на Тобрук и Тунис.
Анубис, прежде чем отправить их в дальний путь, сопроводил обоих в подземелья тайной базы, где сохранялось самое могущественное оружие мертвого мира. О да, он во многом превзошел Землю в искусстве убийства, которое некому теперь было оценить.
Оба друга, не сговариваясь, называли эту машину танком. Темно-серые граненые глыбы с изображениями белых орлов на скулах, или что это за птица могла быть, рядами стояли в противоатомных ангарах. Боевой механизм мог передвигаться на воздушной подушке, и тогда его скорость достигала трехсот километров в час, или на скрытых под корпусом гусеницах. В полусферической башне располагались спаренные плазменные пушки, как сказал шакалоголовый бог. Техника слушалась буквально движения пальца. Ничего подобного на покинутой родине не смогли бы создать еще лет двести. «И слава Богу!» — про себя сказал Отшельник. Он полулежал в кресле водителя, обозревая в многорежимные очки полного обзора несущуюся навстречу желтую шкуру пустыни. На этот раз не было нужды включать инфракрасный или радиолокационный спектр видения приборов. Илья скучал в башне, положив пальцы на гашетки непрерывного огня. Стрелять было некуда, — они не встретили ничего живого, кроме коричневой ящерицы с осла величиной, что унеслась едва ли не быстрее танка. И все же Анубис утверждал, что люди здесь есть.
Солнца было два. Одно, нормальных земных размеров и цвета, светило сейчас, второе, маленькое, не более сантиметра на небосклоне, темно-алое умирающее от старости светило, зашло полчаса назад по часам Ильи. «Касио» в стальном корпусе с честью прошли все испытания. Вот только пользы здесь от них было немного, разве что как от напоминания о Земле.
— «Засеченный, вымычал негр: Нил, мой Нил!» — Илья неожиданно для себя вслух вспомнил Маяковского.
— Вряд ли это твой Нил, топограф.
За рядом деревьев, неотличимых, как на первый, так и на последний взгляд, от пальм, за купами незнакомых сочно-зеленых кустарников маслянисто скользила в песчаном ложе огромная река. Но вода в ней была не мутно-желтой, кишащей паразитами и крокодилами, как воды древнего Нила. Поверхность отливала всеми оттенками глубокого изумрудного цвета. Серое бронированное чудовище со вздохом опустилось в песок, негромкий свист маршевых двигателей мгновенно пресекся.
— Мы в город Изумрудный… — хотя на полном ходу летающий танк вырвался все же к Изумрудной реке. Отшельник ничего не ответил другу. Возможно, просто не помнил, о чем идет речь. Откинув кверху тяжелый люк, он вылез на лобовую броню, тут же перепачкав джинсы, насвистывая: «Соберемся у реки, у реки, у реки, что струится у подножия трона Божия…»[13] Из башенного люка выглянул Илья, похожий на встрепанного чертика в коробочке. Спрыгнул наземь, подняв сношенными ботинками тучу пыли, а потом долго чихал и тер глаза.
Букашка на зеленой глади вырастала в размере. Вот она размером с ласточку. Вот эта точка приняла очертания ладьи золотистого цвета. Весла взблескивали на солнце. На плавно изогнутых носу и корме полоскались цветные вымпелы. Паруса не было, и казалось, что ладья сошла сюда с нетускнеющих фресок страны Кемт.
Отшельник, простоволосый, в расстегнутой серой рубахе с выглядывающим из-под воротника черным ремнем кобуры, мысленно приказал Илье остаться на месте. Потом громко произнес какое-то слово на незнакомом языке. Кратко и негромко взвыла сирена, клацнули закрывающиеся люки танка.
— Это зачем? — Илья, не отрываясь, смотрел в сторону ладьи. По палубе ходили несколько темных фигурок, но оружия видно не было. — Красиво плывет!
— Это г… плывет, а судно идет. Здесь те, кто нам и нужен. — И тихо добавил: — Анубис так и сказал. А машина будет нас ждать, охраняя себя. На ладью ее не затащишь. Надеюсь, охотники в нашем мире уберутся, не дождавшись нас. Не волнуйся, я слышу мысли команды. Они не враждебны.
— Твоими б устами…
Высокий золотой нос уже вспорол прибрежный песок. Они медленно побрели навстречу. В душе у себя Илья не находил особого оптимизма.