Среди походных мелочей, которые Милена вытряхнула на пол, выскользнула небольшая серебристая пластина. Это был маленький цифровой фотомейкер для микросъёмок и сканирования грунта, какими обычно пользуются археологи.
– Какая же я дура! – искренне поразилась Милена.
Она повертела аппарат в руках и почувствовала, как тревожно забилось сердце. Все, что так тяготило её в последнее время, имело шанс найти немедленное разрешение.
Заглянув на кухню и стребовав у автомата большой молочно-манговый коктейль, она взяла в руку холодный пластиковый стакан и направилась в кабинет. Там Милена удобно уселась в кресле и, подключив фотомейкер к голографическому слайдеру, принялась изучать материалы.
После того, как правительство Новой Амадонии создало в руслах трёх великих рек Укайи, Уальи и Марайи национальный заповедник и запретило там все виды транспорта, проникнуть к восточным склонам Южной гряды со стороны Стели представлялось затруднительным как по времени, так и в связи с опасностями, которые таили влажные амадонские леса. Поэтому путь к месту раскопок пролегал через хребты.
Вначале шли снимки перехода по пустынным береговым равнинам.
Имея пристрастие к художественной съёмке, профессор Ена даже в таком унылом деле, как путь по засушливым местам, находил плюсы. Скудная растительность западных предгорий, называемых «жаркой землей» – кактусы, стелющиеся кустарники, лишайники – все было подмечено с профессиональным вкусом и с самых неожиданных ракурсов. Далее следовали склоны холмов и гор, поросшие карликовыми деревцами, берега ручьев и дальние вершины, покрытые вечными снегами. Эти места напомнили ей о двух трудных перевалах, на которые ушла почти неделя.
Потом начались высокогорные тропические луга.
Милена листала дальше, и вот природные этюды сменились фотографиями людей на фоне густой растительности горного тропического леса. Отсюда и дальше на восток простиралась Стель.
Среди экспедиторов и калайцев-носильщиков Милена узнала мрачного и тощего Аденора Гальдоха. С каждого снимка он смотрел из-под своей широкополой шляпы неизменным взглядом филина.
Далее последовала серия снимков, на которых была она – Милена. Вот она по пояс в воде, в другом месте – рядом с хмурым Аденором на фоне стволов гевея. Здесь она на ветке хинного дерева, а тут в гуще огромного древовидного папоротника, и ещё на фоне огненно-красных орхидей. На некоторых снимках был дядя Ромуальд. Она сама его снимала во время разбивки лагеря на перевале.
А вот вход в пещеру – ту самую, куда она так и не успела войти и где оказался замурован дядя.
И вдруг Милена ахнула: на снимке взволнованно улыбающийся профессор стоял на фоне большого постамента из гладкого темного материала – не то мрамора, не то гранита – на поверхности которого высечены письмена. Вверху – фрагмент могучего подбородка какого-то божества явно в калахайском стиле. В самом основании постамента неглубокая ниша. В ней что-то поблескивало – продолговатое, вроде скипетра.
Больше снимков в памяти не было.
Таращась в экран, Милена задумчиво погрызла костяшку кулака.
Снимок делал, разумеется, калаец, дядя ещё не пришел в себя, никто ещё толком ничего не разглядел: просто первое фото – миг обнаружения.
– Письмена, – прошептала Милена и отпила коктейль.
Она отключила фотомейкер от слайдера, запустила большой потолочный компьютер и выгрузила на него все фото. Надев очки с оптической лапой, она легла на планшетку и дождалась, пока датчики найдут нужные места на руках и ногах.
Подвигав лапой, Милена открыла последнее фото и вошла в виртуалку.
Она могла видеть ту часть пещеры, которая попала в объектив и, естественно, все «обратные стороны», такие, как спина профессора, боковые и задняя поверхности пьедестала и голеней статуи были созданы самой программой и не имели информативного значения.
Подойдя к дяде, Милена заглянула ему в лицо.
Свойственная дяде Ромуальду манера немного кичиться своим общественным положением даже в эту минуту была выражена в его грубоватых чертах. Быть может, он успел на какой-то миг представить себя выступающим на съезде археологов или пресс-конференции в окружении учёных и журналистов. Взгляд и улыбка подчеркивали важность и историческое значение находки: это было лицо полководца, выигравшего решающий бой.
– Что же здесь случилось, дядя Ромуальд?
Подойдя к нише в постаменте, Милена присела и стала внимательно рассматривать предмет.
Пыль, недостаточное освещение и резкий отблеск от вспышки не давали возможности установить сплав, но совершенно определенно можно было заключить, что это в самом деле как минимум одна из копий скипетра Верховного Калахая, украшенный рубином размером с яблоко.