В этом месте Тополя как ударило. Ясно, словно узнал про это только вчера, вспомнил он слова матери — ее жених, с которым она провела последнюю ночь перед нападением свеев и от которого, как она надеялась, и был зачат Тополь Олав, носил имя Светан и был из рода Волка… Выходит, он тоже был Ильвингом и родичем убившему его Эрику Медведю?
Фрейр опять прочел его мысли.
— Это просто совпадение, — сказал он. — Поверь, мы ничего не подстраивали. Просто я очень хотел, чтобы Меч Локи не был утерян!
Эти слова напомнили Тополю о его предначертании.
— Прости, о Светлый! — воскликнул он. — Но если скальды не все лгут — а я помню одного скальда, который сказал мне правду! — то ты не должен здесь находиться! Ведь ты принят асами в семью и в день Рагнарёка должен будешь защищать Асгард! Почему ты здесь?
Фрейр снова обернулся на Тополя, прожигая его насквозь тяжелым взглядом.
— Я здесь, — отчеканил он, — потому, что дал клятву над последним приютом моего друга… Ты прав, Тополь, сын Ворона из рода Волка, скальды иногда говорят правду, но Локи был моим другом. Об этом знают лишь те, кто сейчас слышит мои слова, и я верю, что они — и ты! — будут молчать об услышанном!
Со всех сторон на Тополя обратили испытующие взоры. Они упирались в него, словно наконечники копий: одна неосторожная мысль — и все они вопьются в живое тело, в разум, в душу, раздирая их на клочки. Под этими взглядами он почувствовал себя обнаженным.
— Вы не будете разочарованы во мне, Светлые, — как со стороны, услышал он свой голос. — Я сделаю все, что от меня требуется, но я не один. У меня есть стая, я — вожак… Вы правы — мир меняется, и для моей стаи в нем нет места ни в Гардарике, ни в Йотунхейме…
— А ты знаешь ли в самом деле, с кем говоришь? — выпятил челюсть тролль. — Ты только справь дело, а там уж я сам позабочусь, чтобы в моих владениях нашлось место для твоей стаи!
Пепел, который так и вертелся поблизости, не встревая в разговор, но подмечая все, подкрался к Тополю сзади и шепнул заговорщически:
— Ррадаш, великий князь троллей! Ты первый смертный, кому он что-то обещал!
Тополь быстро обернулся к мальчишке, но он уже отпрянул за спину Берегини. Пепел явно тут был своим.
Повернувшись к воину за своей спиной, Фрейр сделал ему знак рукой:
— Проводи гостя, Скирнир.
Почтительно кивнув хозяину, тот подошел к Тополю и жестом пригласил следовать за собой. Тополь послушно направился за проводником, провожаемый внимательными взглядами сидевших у стола и, спохватившись, обернулся уже от двери:
— Но Светлые, как я смогу заменить вам Локи?
— Когда проникнешь в Асгард, поймешь сам, — последовал загадочный ответ.
Два дня спустя, оставив лошадей в лощине, Тополь и Скирнир пешком одолели припорошенный первым снегом склон и, укрывшись за кустами, увидели Асгард.
Хоть и твердил себе, что скальдам нельзя верить, — по крайней мере тем, кто сам не стоял на Дороге богов, — Тополь все же был немного разочарован, когда слуга Фрейра как-то слишком буднично указал ему на Обитель богов. Асгард высился на крутобоком скалистом утесе, по скатам которого к вершине вели всего две или три горные дороги. Несколько мостов, выкованных из железа, — творение карликов-цвергов, объяснил Скирнир, — было перекинуто с утеса на соседние над проваливающимися в пропасть обрывами. Уже вечерело, и снизу поднимался мрак, и казалось, что пропасть обрывается в бездну. Крепостные стены и торчащие из-за них островерхие крыши, украшенные черепами огромных оленей и кованым узорочьем, тоже были каменными, но, по словам того же Скирнира, внутри попадалось много деревянных строений — целиком из камня были только замки Одина, Тора и Хеймдалля.
Асгард был погружен во мрак — только на башне, возле которой притаились Тополь и Скирнир, в узких окнах-щелях блестел огонь. Там несла стражу охрана Вечнободрствующего Хеймдалля. Стояла мертвая тишина — разве что подвывал ветер в камнях да пошумливало неподалеку в шхерах море.