— Проходи.
Ильгет пришла поздновато, в гардеробной торопливо переодевались две пожилые женщины из поселка, больше не было никого. Так, натянуть защитные чулки, сапоги, перчатки, штормовку, повязать косынку — не дай Бог, «мерзавчик» коснется волос... кстати, отличное средство для депиляции, неужели никому еще в голову не пришло. Отличное, хоть и болезненное.
Ильгет спрыгнула в воду, образовав мелкую волну. Взяла банку со стойки, большие деревянные щипцы... Внимательно всмотрелась в черную жидкость под ногами.
...А все-таки что-то страшное происходит. Надвигается. Почему у нас все так плохо с Питой? Вчера он был недоволен. Секс у нас был, но почему потом он меня толкнул, будто со злостью, и отвернулся? Когда-то он говорил, что я не устраиваю его, что я лежу как бревно. Я старалась, но... видно, нет у меня такой страсти — где же я ее возьму? Я пыталась играть, но он же сразу это понимает. Наверное, и вчера ему не понравилось. Кстати, он сказал за ужином «Чем работать на своей фабрике, лучше бы подумала о семье». Но разве я не думала? И не думаю? Не понимаю. Ведь его же дома нет постоянно. Может, правда, уйти с фабрики? Но когда я не работала, лучше не было. Может, у него просто депрессия, как, собственно, и у меня? Но он наоборот выглядит взвинченным и очень бодрым. Только на меня все время злится. Может, хочет развестись? В конечном итоге, наверное, это было бы облегчением. Брак у нас невенчанный, венчаться он ни за что не хотел. Все равно. Для меня это все равно брак. Но он ничего и не говорит... Зачем я ему, если так? Ведь он же явно меня уже не любит. Просто удобно — есть куда возвращаться, всегда ужин на столе, дежурный секс, если любовница не в духе. Просто хочется осознавать, что «все, как у людей» — своя квартира, машина, мебель, жена... с ребенком только не получилось.
Тьфу, какие идиотские мысли. Раньше я не думала о нем так плохо.
Раньше... До него ведь я другой совсем была. С собакой занималась. Подруг было много. В походы ходили, ну и всякое другое. Веселая студенческая жизнь. А что теперь? И он ведь недоволен. Может, я что-то делаю не так? Но как — иначе?
Пронзительный визг разнесся под сводами цеха. Ильгет вздернула голову. Боже мой! Две зэчки подрались, и одна швырнула другой прямо в лицо «мерзавчика»! Несчастная держалась за обожженное покрасневшее место и оглушительно голосила. Вторая кричала какие-то оскорбления, подбоченясь... Черный охранник уже спешил к ним, размахивая дубинкой. Ильгет поспешно отвернулась. Тоже зрелище... развлечение для всех работниц. Ильгет споткнулась, чертыхнулась — не хватало еще упасть в эту жижу. Тоже ничего хорошего... Охранник уводил виновную с места преступления, маты и хохот сопровождали ее. Пострадавшая тоже брела следом — в медпункт, конечно.
Сколько времени? Наручные часы носить здесь невозможно, над главным конвейером висят большие электронные. Ничего... полчаса до обеда. Обед, потом еще пять часов работы — и домой! Домой. На два дня. Забыть о проклятой фабрике. Ильгет механически нагибалась, разгибалась, швыряла «мерзавчиков» щипцами в банку.
Наконец раздался долгожданный гонг. Ильгет не спешила — в воротах, как обычно, возникла давка. Лучше уж подождать, чем толкаться... Широко используя матюги, охранники строили женщин-заключенных. Те рвались на волю из цеха, словно из горящего дома — сократить хоть бы лишние секунды пребывания в мерзком помещении. Ильгет поставила на конвейер последнюю заполненную банку. Толпа у выхода, вроде бы, начала рассеиваться. Пожалуй, пора. Интересно, что сегодня на обед... кормили не так уж плохо — обычный общепит. Хорошо бы гороховый суп... Ильгет протянула охраннику свою карточку на пластиковом шнурке, не глядя, бледная, сильная рука, длинные пальцы, электронный сканер — полагалось отмечать выход каждого, хотя это можно было бы и автоматизировать, но почему-то отметки ставили охранники. Что-то знакомое почудилось Ильгет в этих длинных пальцах, то ли жесты, движения, то ли... сердце вдруг заколотилось. Ильгет подняла глаза. Отшатнулась.
Этого не может быть... это невозможно, немыслимо! Так не бывает!
Охранник, сохраняя серьезное выражение лица, чуть заметно подмигнул ей серым глазом. Рука его скользнула по плечу Ильгет — не то подтолкнул, не то погладил.
— Проходи, не задерживайся, — сказал он негромко. Ильгет вышла во двор. Ветер неприятно холодил лицо — в цеху постоянно поддерживалась высокая температура, и снаружи все начинали мерзнуть. Накрапывал мелкий дождь. Ильгет ощутила, что начинает сходить с ума.
Ей почудилось. Этого просто не может быть.
Вдруг вспомнилось: мы встретимся. Я найду тебя.
Но не так же! Бред какой-то... Арнис — и Народная Система? Охранник на фабрике?
А может быть, она просто ошиблась. Прошел год... Она забыла лицо Арниса. Просто парень похож. Ну конечно же, подумала Ильгет даже с некоторым облегчением, как ни странно, эта мысль приносила облегчение — слишком уж сильно колотилось сердце, слишком сильное волнение охватило душу. Я ошиблась... надо же, какая ерунда случается.
— Иль, — позвал сзади глухой знакомый голос. Ильгет поняла, что спасительная соломинка, за которую она ухватилась было, сломана, и что водоворот окончательно закрутил ее. Резко обернулась. Арнис стоял в двух шагах от нее, не приближаясь.
— Нам нельзя здесь разговаривать, — сказал он негромко, — можно, я приду к тебе домой?
— Да, — прошептала Ильгет.
— Не говори никому обо мне.
— Хорошо.
— Ты по прежнему адресу живешь? Квартал Первостроителей, Красный корпус, А2?
— Да.
— Завтра у тебя есть смена?
— Нет.
— Тогда завтра... в двенадцать, хорошо?
— Да, — сказала Ильгет, — я буду ждать.
Вымыть всю квартиру... И полы. И унитаз. И зеркало надо протереть
Обед. Я хорошо готовлю. Арнис сам это сказал. Что бы такое приготовить? Баранину в тесте, вот что я сделаю. С раннего утра на рынок, выбрать нежирное мясо. Свежий лучок... А к чаю — хрустящие крендельки, ему очень нравились, я пару раз пекла, когда он лежал в больнице.
Так, теперь сама... Волосы — вымыть, просто разбросать по плечам, пушистые, медно-русые, искрящиеся золотом. Косметика... да не надо, и так кожа чистая, красивая, молодая еще. Разве что чуть-чуть губы и глаза подвести. Надеть-то нечего, если подумать... Смешно, вроде бы, и денег у нас много, и не тратим мы ни на что особенно. Могла бы шикарно одеваться. А вот ничего не купила себе, не сшила — да просто не для чего это делать. Пите это абсолютно безразлично, да и мне тоже. Хоть бы один по-настоящему красивый костюм, платье... Нет ничего. Свекровь надарила кучу разрозненных юбок, брюк, блузок с неизменным слоганом: «Представляешь, как я сегодня дешево тебе юбку (блузку, куртку) надыбала! Уценили, всего пять кредитов!» Спасибо ей, конечно, но носить все это невозможно — что-то не по фигуре, что-то вообще не налезает или болтается как балахон, или цвет такой кричащий, что не надеть, или совершенно ни к чему не подходит. Можно было бы и еще что-то купить себе, но просто не хочется. Носишь что попало...