Если бы Пита пришел.
Но его не было.
Она не нужна Пите. Вдруг со страшной силой заныл свежий шрам под лопаткой. Ильгет захотелось заплакать. Да нет, ерунда какая... может же такое быть, просто пропустил рейс, перепутал что-нибудь. Конечно, она сообщила заранее, но... Пита такой рассеянный, мог и перепутать. Из-за такого обижаться... Нет, она действительно слишком эгоистичный и грешный человек.
Ильгет тихо двинулась к выходу.
– Иль, – негромко окликнули ее сзади. Она увидела Дэцина, стоявшего рядом со своим другом. Ей вдруг захотелось провалиться сквозь землю, пожалуй, лучше бы никто не заметил этого – что никто ее не встретил. Стыдно это. Дэцин подошел ближе.
– Иль, все в порядке? – спросил он тихо. Она кивнула, стараясь не заплакать.
– Если хочешь, пойдем со мной, – предложил Дэцин, – мы тебя подвезем.
Ильгет с силой замотала головой. Она уж как-нибудь доберется одна... до дома. Дело же не в этом. Она почти бегом покинула зал.
Ильгет поднялась на лифте и пошла по длинному коридору к своей двери – в бронированном камуфляжном бикре, с мешком за плечами и бластером у пояса. Две девчонки, проходя мимо, заулыбались, поздоровались. Одна из них, Лин, была соседкой Ильгет.
– Домой возвращаешься? – спросила Лин.
– Ага, – ответила Ильгет, но прозвучало это безрадостно. Девчонки, в легких цветастых платьях (Ильгет сама показалась себе динозавром рядом с ними) побежали дальше. Ильгет подошла к своей квартире, и узнав хозяйку по шагам, дверь проворно отползла в сторону.
В комнате раздался какой-то звук, будто открыли балконную дверь.
– Пита! – крикнула Ильгет. Сбросила мешок. Через пару секунд появился Пита, встрепанный какой-то. Он подошел к Ильгет, и она обняла мужа. Холодным и чужим показалось ей это объятие.
– Ты забыл, да? – спросила она, – я думала, ты меня встретишь.
– А это обязательно? – спросил он. Ильгет молча смотрела на Питу.
– Да не знаю, – сказала она наконец.
Наверное, не обязательно. Зачем, собственно? Ильгет вдруг вспомнилось все – пережитые боль и ужас, и дорога до Арниса, и то, как ее взяли в плен, как она оказалась на фабрике, и восстание, убитые дэски, кровь, кровь и смерть, и наконец, страшное это ощущение, кажется, в спину тебе с силой воткнули что-то, и потом – эта бесконечная, выматывающая боль, то холод, то жар, и ясное сознание того, что жить осталось совсем недолго... Все это всплыло в голове разом, и наверное, как-то отразилось на ее лице.
– Ты устала? – спросил Пита, – я думал, на корабле ты должна была неплохо отдохнуть...
Интонация была слегка ехидной, Пита, видимо, вспоминал, как она замечательно развлекалась на пассажирском лайнере. Но скультер – это не лайнер, даже элементарных удобств на нем – самый минимум. Военный маленький корабль.
– Да нет, – медленно ответила Ильгет, – я не устала.
... в сущности то, что она сейчас ждет какого-то внимания и ласки – обычный эгоизм.
– Ну а ты как? – спросила она, – соскучился хоть немного?
Пита картинно зевнул и отправился в гостиную. Ильгет почувствовала себя очень нехорошо. Она прошла в кабинет, отстегнула бластер и положила его в ящик. Вот так. Теперь переодеться, не вечно же таскать на себе эту броню. Здесь она уже не нужна. Ильгет прошла в спальню, открыла шкаф... странно, это же не ее платье. Вот это, черное с цветами... у нее такого никогда не было. Ильгет вынула черное платье из шкафа и ошеломленно на него смотрела. Оно ей было бы слишком коротким, а рукава так просто лопнули бы на ее теперешних мышцах. Вдруг со страшной силой заболел шрам, и боль стала подниматься по грудине, к горлу. И тотчас Ильгет почувствовала, как кто-то успокаивающе взял ее за плечи. Постояла так немного... ничего, Иль, потерпи. Тяжело, но потерпи. Она выбрала белое с блеклыми зеленоватыми цветами, сейчас ей хотелось носить что-нибудь очень легкое и женственное. Правда, в этом платье она как бледная поганка, но ничего... Ильгет переоделась. Все ничего, только в ушах шумит.
Сагон всегда неправ...
Она села на кровать и стала убирать волосы. Что делать сейчас? Пита не хочет с ней разговаривать... злится на нее почему-то. За что? Может, ему кто-нибудь сказал гадость про нее? Вот казалось, придешь домой, и все прояснится само собой, будем ужинать с Питой, может, пойдем прогуляемся, я расскажу о Визаре, не все, конечно, всего не расскажешь, но хоть что-то.
А теперь... да ладно, пусть он сидит там один и дуется. Пройдет у него эта шиза – и помиримся. Может, тогда я узнаю, в чем провинилась опять. А пока можно чем-нибудь заняться самой. Чем бы? Может, просто прилечь, почитать пленку? Или вообще пойти прогуляться? Нет, из дома уходить как-то... Ильгет вдруг всхлипнула и бросилась в гостиную.
– Пита!
Он сидел спиной к ней, на диване, сложив руки на животе.
– Пита, ну объясни же мне, что случилось, – она подсела к мужу, попыталась приласкаться. Он оставался холодным.
Ильгет ясно понимала, что совершает ужасную глупость, лучше было бы помолчать и подождать.
– Пита, ну прости, я не понимаю, что с тобой. В чем я перед тобой виновата. Меня не было больше двух месяцев. Ты представить не можешь, что я пережила. Может, ты думаешь, что я там развлекалась? Пойми, скультер – это не лайнер, там этих развлечений нет, да и знаешь, не до того мне было. Я всю дорогу в медотсеке лежала. Мне в спину попали болтом из арбалета. Я чуть не умерла. И вот... ну ладно, я думала, ты, наверное, перепутал рейс, но это так ужасно, когда тебя никто не встречает... ну ладно, я могу это понять. Но сейчас-то ты за что на меня дуешься? То, что я улетела – но ведь ты был не против, вспомни, ты же не возражал! И... – она уже не могла больше сдерживать слезы, – Пита, ну почему ты так со мной? В чем я перед тобой виновата?
– Вот посмотри, – мягко сказал Пита, отводя ее руки от лица, – иди и посмотри на себя в зеркало.
– Ну зачем, – зарыдала Ильгет, – ну что ты в самом деле...
– Я, я, я, – продолжил муж, – все время – Я. Я – на первом месте. А ты хоть раз подумала за это время обо мне?
– Подумала, Пита, поверь мне, я все время думала о тебе.
– Ильгет, я все понимаю, – сказал он, – ты героиня. Ты такой весь из себя воин. Я не такой, я простой мирный человек. И пойми, я не могу жить с тобой.
Ильгет всхлипывала, глядя на мужа обреченно.
– Ну Ильгет, ведь ты меня не любишь?
Ильгет судорожно вздохнула.
– Не любишь, – с удовольствием констатировал он, – и конечно, где уж мне... Я такой примитивный, простой... мне далеко до твоего Арниса...
– Если ты думаешь...
– Да нет, я не думаю, что у тебя с ним что-то было. Вы же выше этого, – он подчеркнул слово выше, – ну а я не выше, я простой обыкновенный мужчина, и мне нужна женщина. Женщина, а не боец, и не поэтесса, и не эстарг. Ты для меня слишком возвышенна и духовна, Ильгет.
– Пита... перестань. Поверь мне, я нисколько не духовна. Пита... Господи, какая духовность! Я на исповедь боюсь идти. Ты знаешь, как трещат ребра, когда под них входит нож? Как глаза закатываются под веки? Пита, я убивала, своими руками.
– Духовна, духовна... на исповедь вот собралась. Я вот не хожу на исповедь, да и вообще я человек пропащий. А духовные люди, они как раз и могут убивать. А я не духовный, я простой.
– Перестань, Пита! Ты же знаешь, что все это получилось случайно...
– Ничего себе случайно! Со мной почему-то такого не происходит. И... с другими тоже. Только с тобой. Знаешь, боюсь, что это уже закономерность.
Ильгет замолчала.
– Да, ты прав, наверное, – сказала она упавшим голосом, – это все действительно так... Я убийца. Ты же это знал, Пита.
– Зато апломба тебе не занимать! Как надоело это вечное унижение! – воскликнул он.
– Подожди... а почему – унижение? – удивилась Ильгет.
– Ты вообще делаешь все, чтобы меня унизить. И даже сейчас, зашла и так по-хозяйски, – Пита передразнил, – а почему ты меня не встретил? Я что тебе, собака? Обязан бросаться и вилять хвостом?