— Значит, шансы на то, что он все-таки...
— Не факт, Иль, не факт, что он сагон. Я лично в это не верю. Я бы почувствовал...
— Но он может влиять на правительство. Если Минкулис ему верит...
— Ходить на сеансы — еще не значит...
— Значит, Арнис! Ты не был на сеансе, ты просто не представляешь! Это же тоталитарный тип в чистейшем виде. Он сразу на тебя начинает давить. И ты либо отвергаешь его полностью — но тогда уже тебе и в его секте не место, да и вообще ты с ним больше не будешь... либо ты должен полностью ему подчиниться.
— Да, я знаю... Но Иль, есть еще вариант, что Палн не сагон, но близкий синг. Или даже эммендар. По глазам, вроде нет, но с блинкером же я его не проверял. Во всяком случае, то, что он вышел на правительство, говорит о многом.
— Да, — сказала Ильгет после некоторого молчания, — но ты послушай, что происходит с Дарой...
Дара молча смотрела в окно, словно затянутое серой дымкой. Осень. Пасмурная, смутная городская осень. Золото листьев — где-то вдали, а серое, вязкое — вот оно, здесь, и кажется, вползает в класс, растекается между столами. Резкий пронзительный окрик заставил Дару вздрогнуть. И треск — Гиена ударила указкой по столу.
— Панкин! Опять?! Дневник!
Мальчик начал копаться в сумке. Дара с неприязнью смотрела на эту сцену. Как надоело... Она уже начала ненавидеть Гиену. Ненависть — это нехорошее чувство. Дара не так давно начала исповедоваться и тогда стала вообще задумываться о таких вещах. Но что делать, если Гиену она ненавидит? Ее ненавидят все. И боятся. Панкин затянул:
— Я до-ома забыл...
— Да?! — Даре на миг показалось, что Гиена сейчас ударит одноклассника, и девочка напряглась. Но учительница перенаправила свой гнев.
— Ах так? — она быстро пошла к столу, что-то там написала, протянула Панкину записку, — это передашь отцу. Без родителей в школу не приходи!
Как противно... Гиена повернулась к доске, где Тильгер уже дописывал последнее предложение. Дара снова отключилась.
В первый месяц всякое было. Вот так же Дара смотрела в окно, а Гиена подошла и как треснет указкой по столу. Дара перепугалась даже. И учительница закричала: ты что, ворон считаешь? Оказывается, она спросила Дару, а та ничего не слышала, задумалась. Конечно, это нехорошо, но ведь нельзя же из-за этого на человека кричать?! Дара тогда промолчала, только поплакала.
А потом и поругалась с Гиеной. Очень сильно. Это все из-за Бетти. Бетти плохо видит, у нее большие очки, а на операцию в центре очередь, а денег у ее родителей нет. Бетти сказала, что не видит с доски, поэтому не может сделать задания. Хотя сидит на первой парте. Гиена взяла и прямо вместе со столом толкнула ее вперед, так что Бетти чуть носом не упала, и еще закричала: «Ну что, слепошарая, теперь видишь?» Она очень нервная, Гиена. Но тогда Дара очень обиделась за Бетти, она встала и сказала: вы не имеете права так кричать. Тогда Гиена даже как бы немного испугалась, а потом велела Даре выйти вон из класса. Дара думала, что Гиена вызовет ее родителей, она всегда так поступала. Но почему-то не вызвала. И вообще ничего потом не было. А Дара рассказала родителям сама, и папа сказал, что Гиена больная, несчастная женщина, у нее нездоровые нервы, и надо просто потерпеть, но если она слишком уж будет донимать, пусть Дара скажет, и они пойдут к директору.
Папу можно понять. Ему и так из-за Эльма приходилось ходить в школу, потому что Эльм все время ревет. Плакса. Ну, он еще маленький, конечно. Дара сможет все вытерпеть. Только вот ненависть, это нехорошо. Такая злость внутри, хочется просто убить эту дуру. А ведь нельзя, и от этого так плохо...
Надо помолиться, если ты ненавидишь человека. И Господь поможет тебе. Дара под столом незаметно сложила ладони и про себя стала молиться. Она прочитала «Отче наш», а потом стала просить Бога, чтобы Он ей помог полюбить Гиену... ну, то есть госпожу Гиерри. Но что-то ничего не получалось. Панкин на два стола впереди Дары опять взялся за свое, строчил какие-то записочки и делал из них самолетики, явно собираясь запустить. Ему уже терять нечего, все равно родителей вызвали. А родители, Дара знала, его бьют. Панкин как-то жаловался после уроков. Как ужасно... Дара вдруг представила, что у нее были бы такие родители. Что не мама с папой, а какие-то монстры, которые могут вот так взять и ее ударить... Папа очень сильный. Если бы он ударил ее, он бы, наверное, убил. Только это ему никогда даже не придет в голову. Разве можно бить того, кто слабее? Какой ужас, когда все вокруг против тебя — и родители, и учительница... и никто не может понять, ни с кем нельзя поговорить, объяснить... и в церковь ведь они не ходят.
Нет, не получается полюбить Гиену. Может быть, попросить деву Марию? Иногда когда обращаешься к ней, получается как-то лучше.
Дара снова вздрогнула. Вот что там произошло: Панкин запустил-таки самолетик. Гиена это увидела, мигом оказалась рядом с ним, взмахнула указкой. Дара ожидала треска о стол, но удар получился мягким, и через полсекунды Дара поняла, почему — Гиена ударила Панкина. И еще раз. Мальчик втянул голову в плечи и поднял руки, спасаясь от ударов.
Дара сама не знала, как это произошло. В следующий миг она оказалась рядом с Гиеной, а указка уже — в ее руке. Гиена ее слабо держала, выхватить — делать нечего. Дара уже три года рэстаном занимается все-таки. Тогда Гиена попыталась схватить ее за шиворот, но Дара машинально вывернулась, как учили, и головой ударила в живот Гиены. Учительница охнула и осела. Тогда только Дара поняла, что произошло. Лицо ее пылало. Она стояла в проходе, не понимая, что теперь делать. Гиена держалась за живот. Долго отходит, мелькнуло у Дары в голове. У нас бы никто не стал от такого уДара останавливаться... впрочем, это неважно... ой, что же теперь будет?
Даре было не страшно, а стыдно. Очень стыдно. Ну надо же быть такой несдержанной! И называется, она только что молилась Богу, чтобы он помог ей перестать ненавидеть Гиену. А кстати, ведь помог. Никакой ненависти не было теперь, Дара видела, что у Гиены много седых волос, и лицо такое растерянное... непонимающее... произошло то, что выходило за всякие рамки ее представлений. Даре было жалко Гиену. Но еще сильнее был стыд — как можно ударить собственную учительницу? Ну неважно, что она еще ничему Дару не научила, все равно... Учителей надо уважать. На Квирине это принято. Даже представить невозможно, чтобы пришла учительница, ну пусть не их любимая Андра, пусть другая, даже такая, как Гиена, и все не встали, и вообще не вели себя прилично. Ну ладно, здесь и никто Гиену не уважает, но чтобы бить... Это надо уже совсем дойти.