Девочки, по крайней мере, Арли, любили группу, обстановка там была богатой и интересной, вокруг знакомые дети, всегда есть чем заняться. Оставались они там на 2-3, редко 4 часа. Зато Ильгет могла в это время спокойно поработать в СИ или со своим романом, потренироваться, чтобы не растерять все навыки и хоть немного поддержать форму, а изредка даже позволяла себе вечером погулять по Коринте, сходить в театр, без помех встретиться с кем-то из подруг.
По ассоциации Ильгет тут же подумала о крестниках. Лайна и Анри жили теперь у своей бабушки, но той было тяжеловато. Ильгет старалась почаще забирать детей – теперь уже пяти и семи лет – к себе на выходные или просто после школы на денек. Надо будет завтра взять, подумала Ильгет озабоченно. Сегодня уже никак...
Она взяла флаер, и в результате явилась на Сахарную горку слишком рано. Не беда – не все ли равно, где гулять с детьми. Уж на Сахарной им есть чем заняться. По дороге Ильгет поиграла с Арли в прятки, зашли на Беличью полянку – понаблюдать за шустрыми зверьками, подманить белочку и покормить с рук. Дара, сидящая в подвеске, весело лопотала и повизгивала, наблюдая за зверюшками. Потом дошли до Сахарной горки, сверкающей белизной громады из кварцевых валунов, похожей издали не то на дворец Снежной Королевы, не то на церковь Святого Квиринуса. Арли тут же стала карабкаться по камням. Ильгет за нее не волновалась. Спустила и Дару наземь. Девочка еще нетвердо стояла на ногах. В ее возрасте, подумала Ильгет, Арли уже бегала бы вокруг горки и лезла на камни. Дара же стояла, расставив для равновесия ножки и держась ручонками за камень, и в задумчивости хлопала ладошкой по белой блестящей поверхности кварца.
– Дара, это камень, – сказала Ильгет, – видишь, какой он твердый? Камешек твердый, белый...
Дара внимательно посмотрела на маму, будто спрашивая, что за глупости она мелет. Ильгет улыбнулась, распрямилась и в этот миг увидела Эдику.
Сердце заколотилось, и в первый момент Ильгет захотелось быстро-быстро, пока встреча не состоялась, куда-нибудь спрятаться... но детей не соберешь сразу... Да и почему это я должна убегать? – Ильгет разозлилась на себя. Как будто я чем-то виновата перед семьей Питы! Непонятно, откуда и почему эта дрожь в суставах.
А вот Эдика нисколько не смутилась. Сияя ослепительной сахарной улыбкой, гордо неся рыжую гриву волос, она прямиком направилась к бывшей невестке.
– Привет, Ильке! Это твой? – небрежно кивнула она на Дару.
– Да...
– Поздравляю! Молодец! Сколько ему?
– Десять месяцев, – пробормотала Ильгет, – это де...
– Молодец, просто здорово! Ну а как вообще живешь? Муж летает, конечно?
– Д-да...
– Работаешь где-нибудь? – продолжала Эдика сыпать вопросами, на которые, похоже, ответов не требовалось, – ну сейчас-то, конечно, с ребенком сидишь!
Ильгет покосилась на Аурелину, которая успела уже вскарабкаться метра на три.
– А у вас как дела? – наконец Эдика сделала паузу и удалось вставить хотя бы один встречный вопрос.
– У нас хорошо, – бодро ответила Эдика, – вот собрались опять переселяться. Перелетные птицы!
– На Ярну? – удивилась Ильгет. Эдика покачала головой.
– Чего там делать, на Ярне... Мы хотим на Капеллу. Знаешь, все-таки, там стабильность, и как-то... более благоустроенный мир.
Ильгет кивнула.
– А... только ты и мама... или...
– Да, мы с мамой. Пита вроде с женщиной здесь живет.
Ильгет опустила глаза.
– Желаю удачи, – промямлила она. Эдика слегка сжала ее локоть, улыбнувшись.
– Ну не буду тебя отвлекать.
– Вы скоро...
– На следующей неделе уже вылетаем, – сказала Эдика. Попрощавшись, она зашагала через площадь наискось. Глядя ей вслед, Ильгет думала, что золовка очень похорошела, стала ярче и будто моложе. Ярко-рыжие волосы подчеркивал красный шарф, дымчато-серый плащ, по-модному приталенный, облегал фигурку. Да, отлично выглядит... Моложе меня, усмехнулась Ильгет. Арнису со мной все же не повезло. «Какая чушь! – словно зазвучал рядом родной голос, – красивее тебя просто не бывает». Да, так бы он и сказал. Обязательно, подумала Ильгет. Да и прав он где-то – просто я другая, не такая, как вот Эдика, но по-своему ведь тоже ничего.
– Иль! – раздался знакомый звонкий голос. Сэйн, черноволосая, в блестящей куртке, стояла рядом. Ее младшенький уже топтался рядом с Дарой. Старый рыжий терьерчик подошел и понюхал руку Ильгет.
Они познакомились с Сэйн давно уже, в церковной общине. Муж этой живой, активной женщины, ско по имени Герт, был близким другом Ландзо и – вместе с Ильгет стал его крестным. Это кумовство и сблизило их семьи. Сейчас Герт снова был в патруле, и Сэйн частенько встречалась с Ильгет.
– Это с кем ты болтала тут? – поинтересовалась подруга.
– С бывшей... ну в общем, это сестра Питы.
– А, понятно. Пойдем в Городок?
Они двинулись потихоньку к Детскому Городку. Ильгет подхватила на руки младшую дочь.
– Оказывается, они собрались дальше эмигрировать. На Капеллу, – сообщила она. Сэйн кивнула.
– Обычное дело.
Она работала при церкви в отделе по делам эмигрантов.
– Знаешь, я как-то статистику провела – как живут наши подопечные лет через пять после въезда. Так вот, оказывается, примерно 80% на Квирине не задерживаются, летят дальше. У твоих бывших родственников вполне типичный случай.
– Но почему? – спросила Ильгет.
– А ты была на других планетах Федерации?
– На Артиксе. Да, там, конечно, все здорово. Но ведь мы там отдыхали, а жить...
– Поверь, уровень жизни там выше, так же, как на Капелле и Олди. Ну на Цергину тоже мало эмигрируют, слишком уж специфический мир. Знаешь, я была на Олдеране в гостях. Так вот, Квирин, особенно вне Коринты – это просто деревня. Да посмотри даже фильмы... Какой у них транспорт, жилища. Синтезаторы одежды, эйдотехника – все это в каждом доме. Да и просто заработки выше.
– Ну, это я знаю, – Ильгет нахмурилась, – только все же трудно понять... обычно ведь от добра добра не ищут. Для моих-то родственников Квирин – просто рай после Ярны. И у них здесь все есть, работа, жилье. Неужели им здесь плохо?
– Конечно, плохо, Иль! На Квирине далеко не всем хорошо. Разве ты это еще не поняла? У нас общество уж очень однонаправленное. Да что я тебе говорю – ведь ты же сама работаешь в СИ, знаешь, что информационные потоки у нас формируются жестко.
– Ты думаешь, на них как-то давит этот поток, который мы формируем?
– Конечно, давит! Вот представь, ты обыватель от природы, от рождения. А ведь таких явно больше половины, и это – врожденное качество, воспитание тут малоэффективно. Нельзя воспитать целеполагание, а именно этим отличается, скажем так, пассионарная личность.
– Но по-моему, обыватели на Квирине живут неплохо, – возразила Ильгет. И тут же подумала: я ведь и сама-то обыватель... можно подумать, я так уж рвалась на эту войну. Просто попала, как кур в ощип.
– Ну да, ну да... Конечно, живут неплохо. Образование у нас единое, профессию можно выбрать по душе, есть и мелкий бизнес для желающих. Обеспеченность... Эстаргов и ученых у нас реально всего процентов сорок, меньшинство, но вот инфопоток сформирован исключительно в их пользу. Сама знаешь – страна героев, страна мечтателей, страна ученых.
– Да уж, слышала такое.
– Вот этот ваш поток, который вы же... ну, мы все так или иначе – формируем. То есть – хорошо, почетно заниматься исследованиями, посвящать всю свою жизнь труду, экспедициям в Космос, заниматься творчеством... герои – на пьедестале, быть героем хорошо и почетно. У власти – опять те же эстарги. Дети в них играют, да и готовятся к такой деятельности. А вот прозябать в собственном ресторанчике – скучно и тоскливо... Не так?
– Так, конечно. Но Сэйн, разве обывателя в принципе волнуют все эти потоки?
– Да, Иль, волнуют. Каждому нужно высокое обоснование его жизни. Каждому важно ощущать себя хорошим, состоявшимся, признанным в обществе. А если человек все силы кладет на то, чтобы лично обогатиться, а в результате остается со своим барахлом сидеть – вовсе не почетный и почтенный гражданин, а так, маргинал какой-то – ему на Квирине плохо... куда? – Сэйн поймала за шиворот малыша, вознамерившегося прыгнуть в фонтан.