Лесного департамента. Он перенял у них манеру одеваться и манеру говорить. Старик горестно качает головой, когда видит Утандана. Раньше кадары себя так не вели. Каждый вечер Утандан похваляется на площади, что скоро сам будет инспектором, разбогатеет и уедет жить вниз, к «людям долины». Молодежь собирается вокруг охранника, слушает его басни и громко смеется. И никто не обращает внимания на Налабулу, никто не интересуется, как жили предки кадаров. Эти парни мечтают о форме цвета хаки, как у Утандана. Они не хотят слушать рассказы вождя. А Налабула знает очень много сказаний и легенд о предках и богах кадаров. Годами он бережно хранит их в своей слабеющей памяти. Но рассказывать некому. Никто не просит его об этом.
– Вот ты, амма, – медленно говорит Налабула, – пришла из далекой страны и просишь рассказать о наших предках. Много лет меня никто об этом не просил. Разве это тебе интересно?
– Конечно, интересно, – отвечаю я.
– Зачем ты хочешь об этом знать? – Недоброе подозрение вспыхивает в узких глазах старика. – Я знаю, люди приходят из долины, все выспрашивают, а потом все это обращают во вред кадарам. Ты, наверное, тоже такая? Все спрашиваешь и спрашиваешь…
– Да нет, я не такая, – начинаю объяснять я. – Просто я хочу понять, что происходит с кадарами, почему они стали так плохо жить.
– Поймешь, а потом расскажешь инспектору, да?
– Нет, не расскажу.
– Ну смотри, – успокаивается Налабула, – не рассказывай, а то что-нибудь случится. И с тобой случится. Знаешь Черного старика? Он не простит.
Ленивой походкой вразвалочку, поигрывая бамбуковым стеком, к нам подходит Утандан.
– Эй, мупан, – говорит он развязно, – опять за свои сказочки взялся?
– Не твое дело, уходи! – вобрав голову в плечи, отвечает Налабула.
Утандан, смачно сплюнув, отходит.
– Послушался… – удовлетворенно замечает вождь. – Тебя, амма, постеснялся. А то бы тут такое было…
До Налабулы вождем в Кудияркотти был его дядя. Преемником Налабулы должен стать его племянник. Но племянник не хочет быть вождем.
– Кому теперь нужны вожди, – говорит он, – их никто не слушает. Вот Утандан – это да. Ему дают красивую одежду, у него на поясе острый нож. Он сам мне показывал. Он дружит с инспектором. – И парень сплевывает так же, как Утандан.
– Да, – вздыхает мупан, – прошли наши времена и, наверное, никогда не вернутся. Беда настигла племя. Был когда-то сильный вождь для всего племени, теперь его нет. Остались три бесполезных вождя: один в Кудияркотти, один в Тхеккади, один в Пирамбикуле. Даже между собой мы не можем договориться.
Три вождя племени кадаров давно уже не решают практических дел. Этим занимаются Лесной департамент и контракторы. От мупанов ничего не зависит. Для этого теперь надо иметь материальную базу, а у них ее нет. Они так же бедны, как и остальные соплеменники, и так же беспомощны перед чужим безжалостным миром, вторгшимся в жизнь «людей джунглей».
Вожди, связанные между собой родственными отношениями, собираются только по случаю больших праздников или важных церемоний. Последний раз они видели друг друга в прошлом году на погребальной церемонии. Вожди собрали деньги, на которые купили еду, – ее клали в течение семи дней на листья, чтобы душа умершего не была голодна. Некоторое время спустя эту пищу съели старейшины и вожди. На эти же деньги купили подарки для умершего, и их также положили в могилу. Это были палки для рытья кореньев, нож, глиняный горшок, ложка, сделанная из скорлупы кокосового ореха, и маленький жестяной чайник. Покойника похоронили в отдаленных зарослях.
– Можно посмотреть его могилу? – спросила я Налабулу.
Вождь наклонился ко мне и зашептал:
– Нельзя. Это для нас табу. В том месте бродят души умерших, с ними нельзя встречаться. Мы никогда не ходим на наши могилы. Это закон предков. Еще никто не осмелился его нарушить. Идем, я покажу тебе наш храм.