А потом получаешь бумаги.
А когда дело, казалось бы, совсем уже на мази, Америка вдруг закрывает границу: мол, на этот год евреев достаточно — и ты сидишь и ждешь наступления нового года.
А потом едешь шесть дней по железной дороге в вагоне четвертого класса до Гамбурга. Еще две недели ждешь парохода. Наконец, поднимаешься по трапу на борт. И в то время как все пассажиры вокруг машут платочками и утирают слезы, еврей впервые в жизни доволен и весел. Ему боязно, но он поручил себя Божьему промыслу. Он плывет в страну, которая встречает гостей исполинской статуей Свободы. Должна же реальность хоть мало-мальски соответствовать этому гигантскому монументу.
Мало-мальски реальность, пожалуй что, соответствует символу. Но вовсе не потому, что за океаном так уж всерьез принимают идею человеческой свободы, а потому, что за океаном есть люди похуже евреев, а именно негры. Еврей, он и в Америке остается евреем. Но там главное — что он белый. Впервые принадлежность к еврейской расе дает ему выгоду.
Восточный еврей плывет третьим классом или на средней палубе. Плыть оказывается легче, чем он думал, зато высаживаться на берег — трудней.
Чего стоил один медицинский осмотр в европейском порту! Но тут его осматривают еще строже. И с бумагами, кажется, опять что-то не то.
А ведь бумаги самые что ни на есть настоящие, добытые с превеликим трудом. И все равно у них такой вид, как будто с ними что-то не то.
А еще может так случиться, что на пароходе к еврею за пазуху вползет какое-нибудь насекомое.
Случиться может все, что угодно.
И еврей попадает в плен, который называется карантином или что-нибудь вроде того.
Америку от него защищает высокий забор.
Сквозь решетки своей тюрьмы он видит статую Свободы и не может взять в толк, кого тут взяли под стражу: его или человеческую свободу.
Теперь у него есть время представить, что его ждет впереди. Трудно вообразить, как там в Нью-Йорке все сложится.
А сложится все очень просто: он поселится среди домов в двенадцать этажей, среди китайцев, венгров и таких же, как он, евреев; он снова станет уличным торговцем, снова будет бояться полиции, снова терпеть придирки.
Дети его, пожалуй, станут американцами. Пожалуй, знаменитыми американцами, богатыми американцами. Нефтяными или еще какими-нибудь королями.
Так мечтает еврей за решетками своего карантина.
Положение евреев в Советской России
«Национальным меньшинством» евреи были и в старой России — но меньшинством обездоленным. Клеймо принадлежности к особой нации на них выжигали презрением, угнетением и погромами. При этом их не стремились, скажем, насильственно ассимилировать. От них лишь всеми силами стремились отгородиться. Средства, которые против них применялись, наводили на мысль, что евреев хотят истребить.
В западных странах антисемитизм всегда служил примитивным защитным инстинктом. В Средние века он был атрибутом фанатической веры. В России антисемитизм стал методом государственного управления. Простой мужик не был антисемитом. Еврей казался ему не другом, а чужаком. В России, где помещалось столько чужих, хватало места и для евреев. Антисемитами были мещане и всякие недоучки: они набирались антисемитизма у знати, знать — у двора, а двор, в свою очередь, у государя, утверждавшего, будто бы он боится только евреев, — ибо бояться своих собственных православных «детушек» царю не пристало. В итоге, евреям приписывались черты, внушавшие опасения всем сословиям: простой «человек из народа» видел в них религиозных изуверов; мелкий собственник — разрушителей собственности; высокий чиновник — плебейских жуликов, дворянин — смышленых и потому опасных рабов; а мелкий чиновник, функционер на службе у всех сословий, видел в евреях всех сразу: изуверов, лавочников, революционеров и плебс.
В западные страны XVIII век принес еврейскую эмансипацию. В России начиная с 80-х годов XIX века утвердился государственный, узаконенный антисемитизм. В 1881–1882 годах будущий министр Плеве организовал на юге страны первые погромы. Предполагалось, что они устрашат революционно настроенную еврейскую молодежь. Но наемная чернь, хотевшая вовсе не мстить за покушения, а попросту грабить и мародерствовать, пошла громить жилища богатых консервативных евреев, которых организаторы не собирались трогать. После этого власти перешли к так называемым тихим погромам, создали известные «поселения», изгнали еврейских ремесленников из больших городов, ввели процентную норму в школах (3:100) и подвергли притеснениям еврейскую интеллигенцию в высших учебных заведениях[33]. Но в то же время, благодаря тесным связям еврейского миллионера и строителя железных дорог Полякова[34] с царским двором и так как работникам его предприятий нельзя было запретить пребывание в больших городах, тысячи русских евреев становились «работниками» Полякова. И таких лазеек находилось немало. Еврейский ум и продажность чиновников хорошо дополняли друг друга. Поэтому в первые годы XX века правительство вновь перешло к открытым погромам, а также крупным и мелким процессам о ритуальных убийствах…
33
Первые погромы имели место и раньше, но в 1881–1882 гг. они впервые приняли массовый характер, охватив огромную территорию на юге и юго-востоке Украины. Вскоре после них утвердился тезис о «еврейской эксплуатации» как о главной причине погромов, и в мае 1882 г. были приняты «Временные правила», которые должны были осуществить давнее желание правительства: освободить от евреев сельскую местность. Евреям запретили вновь селиться в селах и деревнях, входивших в черту оседлости. Другой репрессивной мерой стал ряд указов конца 1880 — начала 1890-х гг. о выселении из разных городов и регионов России тех категорий евреев, которым раньше разрешалось жить вне черты оседлости. Так, в 1891–1892 гг. из Москвы были выселены евреи-ремесленники. Наконец, в связи с идеей революционного влияния евреев на юношество, получившей широкое хождение после убийства 1 марта 1881 г. Александра II, была ужесточена процентная норма. В 1887 г. Министерство просвещения распорядилось, чтобы численность евреев во всех подведомственных ему средних и высших учебных заведениях не превышала 10 % от общего контингента учащихся в черте оседлости, 5 % — вне ее и 3 % — в Санкт-Петербурге и Москве. В. К. Плеве (1846–1904) был назначен министром внутренних дел в 1902 г. Слухи об участии Плеве в организации еврейских погромов касались, в первую очередь, Кишиневского погрома в апреле 1903 г.
34
Самуил Соломонович Поляков (1837–1888) — крупный предприниматель, «железнодорожный король». По его инициативе в 1880 г. было создано Общество ремесленного и земледельческого труда среди евреев в России, в частности помогавшее еврейским ремесленникам переселяться за пределы черты оседлости.