Четыре Ветра
Терновник
Рак
Волчья Скважина Ослиное Дно Прекрасная Тандиньерка Птичий Насест Чертова Шерстобойка Белый Кролик Целуй в Зад Кармелитский Крест Блошиная Ферма Белая Ферма Ферма Каприз Проволочная Ферма Поваленный Лес Королевский Лес
Долгий Бор Десять Журавлей Башмак Котел Поддувало Тростники Луг Скромницы Мартиново Поле Поле Бенуа Заячье Поле холмы нанесенные на карту в виде маленьких черточек расположенных веером вокруг волнистой линии хребта так что кажется будто по полю боя пробежала выписывая вензеля сороконожка, каждая воинская часть изображена в виде небольшого прямоугольника от которого идет соответствующий вектор, каждый из них на всякий случай изогнут так что представляет собой нечто напоминающее рыболовный крючок, другими словами копьецо его отклонено от той части черты которая так сказать изображает удилище, вершина кривой поэтому совпадает с той точкой где наши войска вступили в непосредственное соприкосновение с неприятельскими войсками таким образом вся операция в целом может быть изображена на штабной карте серией параллельно расположенных крючков обращенных своим острием к западу, это схематическое воспроизведение действий различных воинских частей по-видимому не учитывает ни характера местности ни неожиданных препятствий возникающих в ходе боя, действительные пути следования имеют в действительности вид разодранных зигзагообразных линий и порой они пересекают друг друга путаются и следовало бы их с отправной точки изображать толстой жирной линией которая постепенно истончается и (как изображают на карте Африки пересыхающее русло реки поначалу бурный поток но мало-помалу — в противоположность другим рекам которые чем дальше от истока и ближе к устью становятся все шире — оп исчезает скрывается испаряется выпитый песками пустыни) должна кончаться пунктиром состоящим из крохотных точечек разбросанных на пекотором пространстве выстроенных друг другу в затылок и в конце концов тоже куда-то безнадежно исчезающих по как назвать такое: не война не классическая гибель или истребление одной из двух враждующих армий а скорее исчезнование поглощение небытием всего того что еще неделю назад было полками батареями эскадронами отделениями людьми, или еще вернее: исчезнование самой идеи самого понятия полка батареи эскадрона отделения человека, или еще вернее: исчезновение всякой идеи всякой концепции до того полное исчезновение что генерал дабы покончить с этим не находит ни малейшего резона который позволил бы ему продолжать существовать и дальше не только в качестве генерала то есть в качестве солдата но просто-напросто в качестве мыслящего существа и тогда он пускает себе пулю в лоб борясь с одолевавшей нас дремотой четыре всадника все еще продвигавшиеся мимо пастбищ огороженных живыми изгородями мимо фруктовых садов архипелагов красных домов то разбежавшихся в разные стороны то сдвинувшихся и выстроившихся вплотную друг к другу по краю дороги так что получалась вроде бы улица а потом снова разбредавшихся и мимо пустынных лесов разбросанных среди сельских просторов пятнами похожими на зеленые разорванные ветром тучи ощерившиеся темными треугольниками рогов и пока еще настоящие солдаты раз они одеты в военную форму и при оружии другими словами у всех четверых на боку сабля так называемая кривая сабля примерно в метр длиной весом в два килограмма со слегка изогнутым тщательно наточенным лезвием в металлических ножнах которые в свою очередь вставлены в чехол из коричневой ткани, сабля и ножны прикреплены двумя ремешками, один называется ремешком седельной шишки другой сабельным, с левой стороны седла между его крылом и лукой так что ножны образуют под левым бедром всадника некое небольшое вздутие медный эфес сабли находится слева от седельной шишки поэтому всадник при случае может легко выхватить саблю правой рукой, сверх того у каждого из двух офицеров еще по револьверу согласно уставу а у двух простых кавалеристов по короткоствольному карабину через плечо. к тому же эти пока еще настоящие солдаты оказались отрезаны от регулярных частей и представления не имели что им сейчас делать и не только потому что старший из них по чину (капитан) не получил никакого приказа (за исключением возможно приказа достичь такого-то и такого-то пункта отхода, приказа вероятнее всего полученного еще вчера или позавчера так что невозможно было узнать не занят ли уже неприятелем этот самый указанный в приказе пункт (как то утверждали раненые и беженцы встреченные по дороге) и следовательно можно ли было считать этот приказ действительным и требующим исполнения) но также еще и потому что оп (капитан) явно больше не был расположен сам лично их отдавать (эти приказы) и равно не горел желанием навязывать свою волю остальным как это стало очевидным педавно когда два фельдъегеря-мотоциклиста еще следовавшие за Цами объявили что отказываются продолжать путь а оп даже головы в их сторону не повернул чтобы выслушать их даже рта не открыл чтобы запретить им дезертировать не сделал даже вида что вынимает револьвер чтобы им пригрозить, хотя как знать? пять лошадей продвигались вперед так сказать сомнамбулическим шагом четыре полукровки из Тарба полученные в результате скрещивания и известные под названием англо-арабской породы — два жеребца а под капитаном мерин и четвертая (на которой ехал рядовой) кобыла — в возрасте от шести до одиннадцати лет, масти: капитанский темно-караковый даже скорее вороной с белой пролысиной на лбу, под младшим лейтенантом золотисто-рыжий жеребец, кобыла на которой ехал простой солдат тоже караковая со звездочкой на лбу и в белых чулках (на задней и передней правой ноге), у ординарца жеребец светло-караковый (цвета красного дерева) с чулком на передней левой, а запасной конь (пристяжной в пулеметной упряжке) с обрубленными поводьями (обрубленными саблей?) реквизированный першерон, гнедой или скорее рыжий или скорее розоватого оттенка как винный осадок, с расплывчатыми серыми подпалинами, с серо-желтым чуть-чуть волнистым хвостом, с белой отметиной на лбу, доходящей до самых ноздрей и бледно-розовой верхней губой, словом таких зовут «беломордыми», гривы у всех пяти лошадей подстрижены по уставу и похожи (кроме как у гнедого) на черных бархатистых и курчавых гусениц так что когда лошадь откидывает назад голову кожа на шее собирается в складки, хвосты длинные чуть ли не до самых бабок, одна из пяти лошадей — младшего лейтенанта — засекается то есть зацепляет на рыси шипом подковы левой задней ноги за подкову правой передней ноги, лошадь ординарца слегка прихрамывает на заднюю левую ногу потому что очевидно поранила себе копыто на железнодорожных путях так как позавчера вынуждена была скакать галопом по каменному балласту когда взводу удалось ускользнуть от предыдущей засады животных не только не расседлывали но даже не снимали с них уздечки в течение целых шести дней так что па спинах у них верно образовались кровавые раны от трения седла и недостатка воздуха хотя как знать, как знать? четыре всадника и пять лошадей-сомнамбул и вовсе они не двигаются вперед но просто подымают и опускают ноги на месте практически они неподвижны на дороге, карта вся бескрайняя поверхность земли луга леса медленно проплывают под ними и мимо них и соответственно и незаметно меняется по отношению к ним положение живых изгородей рощиц домов, четыре человека связанные между собой невидимой и сложнейшей сетью сил импульсов притяжений или отталкиваний пересекающихся и сочетающихся всякий раз по — иному дабы образовать если так можно выразиться своими равнодействующими многоугольник взаимоподдержки этой группки бесконечное количество раз перестраивающейся в силу беспрерывных модификаций вызванных внешними или внутренними причинами например простой кавалерист едущий позади и справа от младшего лейтенанта на какую-то долю секунды увидел (в тот самый миг когда младший лейтенант повернул голову чтобы ответить капитану) его профиль обличающий тщеславную или глупую натуру, так что хотя простой кавалерист испытывал или считал лишь за миг до того что испытывает равнодушие в отношении младшего лейтенанта вдруг осознает что равнодушие это самым нелепым образом перерастает в некое чувство сродни неприязни и презрению но в то же самое время, заметив сзади под каской юношескую почти детскую, худенькую и даже хрупкую и даже явно хилую шею, а опустив глаза видит также его спину плечи чахлые лопатки и только что родившаяся неприязнь уравновешивается своего рода жалостью и оба эти ощущения жалость и неприязнь нейтрализуются и снова па смену им приходит равнодушие отношения между двумя офицерами без сомнения достаточно далекие однако окрашены известной признательностью и взаимным уважением так как оба умеют держать себя как хорошо воспитанные люди и это позволяет им вести пустые разговоры лишенные всякого иптереса и смысла что особенно ценно в такую минуту — уже на пороге смерти — когда усилия обоих направлены на то чтобы сохранить выдержку и элегантность и перебрасываться короткими пустыми фразами лишенными всяческого интереса и смысла за капитаном примерно метрах в четырех следует его ординарец но ни разу первый не оглянулся не заговорил со вторым хотя, если забыть об этой настоятельной заботе сохранять элегантность, он куда охотнее взял бы его себе в собеседники чем младшего лейтенанта (хотя как знать?) в силу более длительных и тесных связей которые создались между ними по прихоти (потребности) первого в результате чего он женился на молоденькой девушке почти вдвое моложе его и по той же прихоти ему пришлось завести скаковую конюшню и нанять жокея который по прихоти этой молоденькой дамы или скорее по плотской ее прихоти… Если только не по прихоти ее ума учитывая чисто физические данные жокея на редкость малособлазнительного с виду, разве что принимая в расчет не его внешние данные а те качества (например его ловкость как жокея) какие заставили бы забыть его малособлазнительное телосложение она видела в нем (хотя как знать раз в дальнейшем — то есть когда война уже кончилась — она упорно отказывалась признать что между ними когда-то могли существовать интимные отношения, и даже пи разу не поинтересовалась что с ним сталось, не искала с ним встреч (впрочем и он тоже не искал), так что очень может статься за всеми этими туманными рассказами и злословием и хвастовством не было в сущности реальной основы и наводили его на такие разговоры два юноши два пленника наделенные богатым воображением и отлученные от женщин или вернее сказать они домогались от него этих рассказов) если только она не видела в нем пекое орудие (так сказать фаллическое что ли или приапическое) итак весьма удобное орудие в силу его рабски зависимого положения и возможности пользоваться им всякий раз когда ей припадала охота утолить свои элементарные физические потребности или возможно потребности умственного порядка — такие как скажем вызов месть реванш и не только в отношении человека который на ней женился (купил ее) и считал что владеет ею но еще и в отношении целого социального класса с его обычаями принципами воспитанием запретами которые она ненавидела отношения между капитаном и бывшим жокеем обремененные сверх того такой вот дополнительной зависимостью от которой практ