Я сказал об этом Вике, но та только рассмеялась. Сказала — мы не можем уйти, Дима вернется за нами, а нас нет. Она все еще думала что он вернется. А ведь мы даже не знали сколько прошло времени — может час? А может уже целые сутки? Когда сидишь в темноте, где ничего не меняется — время становится величиной отвлеченной.
Что мне было делать? Не мог же я бросить ее и уйти один. И мы снова стали ждать. Я надеялся, спустя какое-то время она все-таки поймет, что он уже не вернется. Хотя может и не поймет.
Но ты конечно догадалась, что он вернулся. Плеск воды разорвал монотонную пещерную тишину и Димка, мокрый и совершенно живой, вылез на берег.
радостно сообщил дрожащим от холода голосом, что внизу вода не такая холодная почему-то. Это было первое, что он сказал. Я тут же набросился на него с вопросами. Где выход? Что там? Почему его так долго не было?!!
Дима сказал, что выход совсем рядом, нужно только немного проплыть под скалами. Он задержался, потому что хотел найти веревку, чтобы обвязать нас, когда мы поплывем под скалами, но рядом нет никакого человеческого жилища, поэтому он ничего не нашел. Ну ничего, сказал он, я вытащу вас по одному. Дима объяснил нам как дышать, а вернее — не дышать, под водой. Сказал, что плыть под водой очень просто, этому не надо даже учиться, да и в любом случае, он будет все время поблизости. Первой была Вика. Он ничуть не боялась — верила ему, поэтому и не боялась. Впрочем, я тоже уже был готов на все — речи Димы, как всегда, оказались убедительны. Вика с Димой подышали хорошенько, потом набрали воздуха и упали в воду. Какое-то время я видел их хаотичные силуэты, а потом все исчезло. Просто дежа-вю какое-то. Я ничуть не беспокоился о них, Дима сказал, что там все просто. Я был в нетерпении, хотелось поскорее поплыть, чтобы тоже выбраться наружу. Пещера стала уже привычной и родной, но уж слишком опостылевшей. Минуты снова тянулись бесконечно. В голову мне уже начали закрадываться мыслишки о том, что Дима с Викой бросили меня, как лишний балласт в их будущей свободной жизни, но развить я эти мысли, к счастью, не успел — вода снова заволновалась, и появился Дима. На этот раз мне пришлось помочь ему выбраться из воды. Я спросил, что с Викой? Он ответил — она жива, нормально. Но что-то случилось, я чувствовал это. Он сел у края воды и тяжело задышал. Я посмотрел ему в лицо. Какие-то темные полосы… сначала я подумал, что это тени, но какие, к черту, тени в пещере?! Запах крови… я провел пальцем по его лицу и понял… повсюду была кровь! Эти темные полосы… кровь, которая текла с его головы. Я набрал в пригоршню воды и попытался умыть его, но он вскрикнул от боли и откинул мою руку. Лицо тоже было в царапинах. Я закричал — что случилось?! Что с Викой?! Но он устало развел руками. Она жива, жива, сказал. Через минуту он рассказал. Под водой, когда он уже втащил Вику в проход, она запаниковала. Они начали бороться, он пытался дотащить ее до выхода, она сопротивлялась, хаотично металась под водой, в этом замкнутом пространстве, и Дима вместе с ней. Оба изрезались в кровь о стены грота. Он вынес ее на поверхность, когда она захлебнулась и перестала сопротивляться. Смог откачать, с ней все в порядке. Но проблема была в другом. Дима долго смотрел на меня, прежде чем сказать. А потом сказал — "С тобой, Руслан, мне не справиться, ты сильнее меня. Ты утопишь нас обоих". Да, он был прав. Я уже знал что такое паника и помнил, как трудно с ней справиться. Мы с Викой были животными, которые выросли в клетке. Теперь, на свободе — мы оказались совершенно беспомощными. Конечно жизнь наша всегда была на волоске и полна опасностей, но других опасностей. С теми, другими — мы умели справляться. Но этот внешний мир — к нему мы не приспособлены.
Я сказал — нам все равно придется это сделать, если ты приплыл сюда за мной, значит не собирался меня здесь оставлять. Так что давай, поплыли, пока ты окончательно не замерз.
Мне было очень жаль его. Истерзанного, уставшего. Мы стали тяжкой ношей для него, зачем он тащил повсюду нас за собой? Неужели человеку так важно не быть одиноким в этом мире? Он так много сделал для нас, в самом деле, что я просто не мог его подвести. Я сказал — обещаю, что не буду мешать тебе. Как это называется, Элла — чувство долга? Когда ты понимаешь, что просто обязан сделать какие-то вещи и от того сделаешь ли ты их — зависит жизнь другого человека. И эта вещь, эта обязанность, она оказывается даже сильнее паники и страха. Он не подвел нас, спас из нашего бесконечного плена. И даже теперь, из этой пещеры — он нашел для нас выход. Для нас, Элла, потому что сам он всегда готов был умереть. Поэтому я сказал себе — как бы страшно мне ни стало — я буду держать себя в руках. Следовать за ним. И я заставил его подняться. Сказал что-то ободряющее. А потом мы набрали воздуха и нырнули. Вода показалась не сильно холодной, и я не испытал того шока, что ожидал. Да, это было странное ощущение — погружаться куда-то. Но я знал, что единственное что может убить меня сейчас, это мой собственный страх и постарался расслабиться. Плыть как-то сразу получилось легко. На воде я не успел попробовать — но под водой — все получилось так просто, будто я уже знал как это делать. Но ведь это понятно — наши предки вышил из воды, верно? Генетическая память и все такое… ну не важно.
Дима тащил меня за руку, к светлому пятну, и я старался подчиняться ему. Все хорошо, у меня полно воздуха, все пройдет очень быстро, пустяковая задача… Я был почти уверен в себе. Но когда мы вплыли в узкий грот, и он выпустил мою руку, мне стало плохо. Стенды давили… я ощущал их при каждом движении! И что-то тянуло вверх, мешало двигаться… И этот свет впереди, как же но бесконечно далеко! А ведь казалось — вот он, стоит лишь протянуть руку… все изменилось. Меня совсем прижало к крыше грота, и я едва мог двигаться. И началось… бесконечный путь впереди, Дима, закрывающий своим телом дорогу к свету… легкие, настойчиво требующие вдоха! Если бы я плыл первым, мне было бы легче! Я бы рванул вперед и, возможно, паника вылилась бы в то, что я просто быстрее двигался. Но здесь… я понял, что ближе вернуться назад, в пещеру, за спасительным глотком воздуха! Я попытался развернуться, но ничего не выходило, не хватало пространства… Дима, поняв, что я не держусь больше за него больше, отплыл дальше, но быстро вернулся, уже лицом ко мне. Белое пятно впереди подернулось красным туманом. Видимо, развернувшись, он снова порезал себя об острые выступы. Почему-то вид его крови отрезвил меня. Я стал толкать его, давая ему понять, что хочу плыть дальше. Он замешкался на секунду, но все-таки поплыл вперед, отталкиваясь руками от дна. Я последовал за ним, из последних сил сдерживая себя, чтобы не вдохнуть воду. Но теперь, когда панка отступила, я мог это выдержать, точно мог. На выходе, на светлом пятне, меня все-таки не хватило… я открыл рот и вода хлынула в легкие, вызывая мучительную агонию. И все же мы были спасены! Дима выбросил меня на берег до того, как мое сознание померкло…
Мы выбрались! Мы выжили. И это была настоящая свобода, ведь мы ничего не оставили за собой! И это были настоящие приключения. Вика сказала потом, что испытание гротом — это было как бы наше новое рождение. И мы прошли через это — пусть без особого достоинства, пусть с помощью Димы, но прошли. Вот так все и было, Элла. И наверное это было единственное хорошее, что произошло с нами с тех пор, как мы получили свободу.