Дракон успокоился, хищная усмешка превратилась в застенчивую полуулыбку.
— Спасибо тебе, Скайяр, — улыбнулась в ответ Тайри, — как бы я хотела увидеть тебя в истинном облике.
— Успеете еще, моя леди. Многие пугаются… Мы же древние чудовища, не так ли?
— Не так, — покачала головой девушка, — я всегда думала, что драконы — первые дети Творца, носящие в себе частицу Пламени Первозданного. Так мне рассказывал брат.
— У вас нет братьев, — нахмурился дракон, — я бы почувствовал…
— Кузен, по линии отца. Он пропал несколько лет назад.
Скайяр задумчиво и совсем по-человечески потер лоб, потом очень осторожно коснулся пальцами царапины на шее Тайри. На кончиках его пальцев осталась капля крови. Дракон долго её разглядывал, потом дунул — и багровая капля истаяла яркими искрами.
— По отцу вы дитя воздуха, и это нас роднит еще больше, моя леди. Что касается вашего кузена, то он жив. Большего я сказать не могу.
— Спасибо! — юная леди Даллет, поддавшись мгновенному порыву, крепко обняла своего защитника и тут же отпрянула, страшно смутившись. Дракон, казалось, тоже был смущен и… обрадован.
— Прости, Скайяр.
— Скай, если угодно моей леди.
— Вашу леди следует называть Тайри. Полное имя я терпеть не могу, да оно и не нужно. — Девушка подняла глаза и встретилась со смеющимся взглядом дракона.
— Та-а-айри, — повторил он нараспев, и вышло у него как-то особенно мелодично.
Где-то позади, из-за деревьев, послышались голоса и смех. Скайяр хитро подмигнул своей леди, прижал палец к губам, призывая к молчанию, и исчез. Вот только что стоял рядом, а теперь даже трава не сохранила следов. Только слабо светится сапфир…
Тайри зябко передернула плечами. Если её обнаружат здесь в таком плачевном виде, Творец знает, что наговорят. Плевать, в общем-то, но отцу и маме будет больно. Хорошо еще, что этот высокородный мерзавец Кимлан отвел всем глаза. Там, в зале, никто ничего не заметил. Она вытащила из сумочки маленькое зеркальце, взглянула в него и чуть не охнула от удивления. Прическа была в полном порядке, от царапины не осталось и следа, и оранжевых цветов на платье как не бывало. Еще раз мысленно поблагодарив своего замечательного защитника, Тайри стала осторожно пробираться к замку. Если выйти со стороны террасы, все решат, что ей просто захотелось побыть в одиночестве и послушать птиц, а не дворцовый оркестр. И лишних вопросов не будет. Вот когда понимаешь все достоинства уккабских нарядов! В них одинаково удобно танцевать на балу и пробираться в зарослях колючего кустарника…
Через несколько минут юная леди уже сидела на одной из скамеек южной террасы, выходящей на тихий пруд. На тонкой ветке черной ивы лунная серебрянка самозабвенно выводила свою ночную песню. Эти птички — одно из маленьких чудес столицы, как говорил ей отец. Все остальные их сородичи поют с рассвета до заката, и лишь серебрянки — ночью. Говорили еще, когда эта кроха поет, она закрывает глаза, ничего не видя и не слыша вокруг. Поймать её можно голыми руками, если, конечно, дотянешься, и если вдруг забыл, что птичка еще до рассвета разобьет в кровь грудку о прутья клетки и погибнет.
— Вот вы где, леди Даллет, а мы уже отчаялись вас отыскать, — почтеннейший милорд ректор явно вздохнул с облегчением, обнаружив свою строптивую студентку. Что бы ни учудил принц Кимлан, все уже закончилось. Его высочество спешно отбыл по делам, а дочь опального герцога цела и невредима… кажется.
— Я устала от шума, милорд. Здесь намного спокойнее и дышится легче.
— Что ж, я рад. Я немного беспокоился за вас.
— Благодарю за заботу, милорд ректор, но, право, не стоило. Со мной все в порядке.
«Ну разумеется, все с ней в порядке» — сварливо подумал маг, — «хотел бы я знать, что она сделала с этим высокородным хлыщом: его вдруг как ветром сдуло. Всем-то глаза не отведешь…»
— Не хотите вернуться в зал? Ваши кавалеры успели заскучать без вас.
— Полагаете? Что ж, значит, вернемся, — спокойно согласилась Тайри и последовала за своим начальством.
— Миледи, вы еще не передумали? Все также не хотите заниматься целительством? Далась вам эта магия порталов, — устало вздохнул ректор. — Ведь опасное и малоизученное направление, согласитесь.
— Ну, пока еще не далась, мне предстоит учиться. А искусство моей матери я продолжу изучать независимо от этого. Возможно, все сложится так, что я вернусь к целительству окончательно.
— Радует, что вы уже не так категоричны, как раньше, — магистр сразу же стал похож на довольного жизнью кота. — Действительно, никто не знает, как пойдет ваше обучение, и захотите ли вы его завершить защитой. Чаще всего мы предполагаем, а Творец делает по-своему.
— Мой отец тоже так говорит, — согласно кивнула девушка.
«Неужели профессор Даллет повлиял-таки на свою упрямую дочь?» — удивленно подумал ректор. — «Если так, то мир точно скоро перевернется…»
В зале все было по-прежнему: кто-то танцевал, кто-то пировал, а кто-то творил иллюзии. Повсюду звучал смех, местами наигранный или совершенно пьяный. За одним из столиков молодые маги играли в "чудика". Ведущий создавал некое иллюзорное существо, остальные заранее задумывали, что они этому созданию "пририсуют". Делали игроки это одновременно и, затем, все вместе любовались окончательным творением, покатываясь от хохота. "Чудик", изначально бывший, допустим, поросенком, в итоге оказывался снабжен парой хоботов, дюжиной щупалец с присосками, костяным гребнем вдоль спины, лошадиным хвостом и парочкой стрекозиных крыльев.
— Ваши друзья развлекаются. Присоединитесь? — предложил Тайри глава Академии.
— Право, не стоит, милорд, — раздался рядом чей-то негромкий, мягкий и обволакивающий голос, — юной леди Даллет вряд ли будут интересны эти детские игры. Её ждет куда более содержательный разговор.
— Не смею перечить, ваше императорское величество, — вздрогнув, едва слышно прошептал маг.
Тайри почувствовала, что её крепко взяли за локоть и увлекли в короткий, мастерски замаскированный Переход. Один шаг из ярко освещенного зала в полутемный двор с шелестом фонтанов и лунными бликами на влажных листьях. А где-то за деревьями слышится цокот копыт по булыжникам мостовой, и шум проезжающих экипажей. Куда её привели? В парадный парк у главного входа, скорее всего.
«Все, доигралась» — отстраненно подумала Тайри. — «Этот мерзавец нажаловался своему венценосному брату. Бедный отец…»
— Прошу прощения, леди Даллет, — император отступил в густую тень, так что лица видно не было, лишь тускло светились голубые камни на широкой цепи, — сразу за все. За мое вторжение на ваш праздник, и, прежде всего, за скотское поведение моего братца. Сами знаете, в семье не без урода. Кимлан вообще мало чем похож на настоящего Льоффа. Подозреваю, что моя матушка, да упокоят её Вечные Волны, не всегда была верна отцу. И за это маленькое похищение тоже меня простите.
Если бы почтеннейший ректор Академии слышал эти слова, он сказал бы, что мир уже перевернулся, и солнце утром взойдет на западе. Или вовсе не взойдет. Тайри от удивления растеряла все слова и молча взирала на совершенно не соответствующего её представлению монарха.
— Ну, что же вы молчите, леди? Мои извинения приняты? — Император не слишком старательно попытался изобразить в голосе недовольство, но чувствовалось, что он улыбается. Наверное, ужасно довольный произведенным эффектом.
— Безусловно приняты, ваше величество. Просто я… крайне удивлена, — Тайри с трудом подобрала нужные слова, — и временно потеряла способность связно изъясняться. Не каждый день…
— Перед вами извиняются коронованные особы? — Его величеству и самому было смешно. — О, да, это нам не свойственно.
— Именно так я и думала, ваше величество. — Девушка присела в глубоком придворном реверансе.