Тайри никогда раньше не бывала в северной Невладе, лишь много читала и слышала о красоте этого города, о его каналах, мостах, дворцах и парках, о прохладном дождливом климате и о том, что поздней весной и ранним летом там светло даже ночью. Мартин взялся построить Короткий переход, ведь за годы учебы в Академии он не раз бывал в гостях у друга. На вопрос леди Даллет о родителях старшего ученика юный граф ответил, что матушка Томриса — редкая красавица, добрейшей души человек и вокруг нее мир поет и светится. А вот отца он видел всего раз и не горит желанием повторить это. Гарроа-старший производил впечатление втиснутого в человеческую шкуру зверя, был груб со всеми, гостей терпеть не мог, магов люто ненавидел, и сдерживала его постоянно пылающий гнев только хозяйка. Мартин тогда с ужасом понял, что глава семейства считает себя абсолютно правым во всем, а жену и детей — своей собственностью, не имеющей ни права голоса, ни собственной воли. Ему плевать было на законы, обычаи и мораль, не говоря уж о таких мелочах, как уважение к людям и сочувствие к слабым и беззащитным. Что можно сказать о человеке, который к детям относится хуже, чем к цепному псу? Наставница ужаснулась, но нить старшего подопечного буквально кричала о том, что медлить нельзя, и выбора у них нет.
Они успели вовремя. Леди Даллет не стала ни ругать Томриса за скрытность, ни слушать вопли взбесившегося хозяина дома, просто скрутив его магией по рукам и ногам и задвинув подальше в угол. Случай оказался тяжелый, и она с головой ушла в лечение пациентки, угасавшей прямо на глазах. Причина недуга долго не давалась в руки, пока Тайри не поняла, что она вот тут, рядом, за стенкой — топает пудовыми сапогами, орет дурным голосом и изрыгает непотребные ругательства, где там пьяным матросам… Господин Гарроа считался оружейником с поцелуем Творца на челе и вообще местной знаменитостью, но человеком он был паршивым, а еще мерзавец пожирал чужие жизненные силы, возможно, даже не зная этого. Просто ему было хорошо, когда всем вокруг — плохо. Про таких целители, маги, да и деревенские знахари говорят, что они носят темного Червя в сердце. Именно такими в первую очередь воспользуется Отступник, для него уже готово в их темной душонке теплое место…Матушка Томриса, возможно, была слабым магом, даже не подозревающим о своей одаренности, или просто знала один из древних способов умерить аппетиты прожорливого муженька. В любом случае, она, как тиншельт, оттягивала всю тьму и злобу на себя — и слегла, быстро теряя силы. Теперь нужно было по капельке, по ниточке возвратить ей жизнь, научить ее создавать щиты и на первое время сотворить мощный "кусачий" амулет, чтобы кое-кому неповадно было тянуть из человека силы. По-хорошему, тут всем подряд нужны такие амулеты: детям, прислуге, кошкам и собакам. Тут ученики помочь не могли, приходилось леди Даллет работать самой, на износ. Она потеряла счет времени, ела и спала урывками, а еще постоянно поддерживала щиты вокруг себя и пациентки.
Молодые маги дождались от наставницы только одного указания — сделать то же самое для самих себя и малышей. Мартин, по наитию, пытался разговорами, рассказами, а когда не удавалось — окороком и вином утихомирить бешеного хозяина, день и ночь изводившего всех то руганью, то нытьём. Томрис самоотверженно заботился о младших и старался как можно реже попадаться на глаза отцу.
Тот момент, когда Тайри поняла, что ее пациентка вне опасности, стал настоящим праздником. Теперь целительница снова могла чувствовать не только постоянное напряжение и тревогу за чужую жизнь. За прошедшее время оба ее ученика порядком устали, если не сказать — измучились, и с этим нужно было что-то делать. Прежде всего — увести их из этого дома, а еще как-то защитить ни в чем не повинных домочадцев от опасного тирана. Одной ей не справиться, но ведь в каждом городе есть обитель Смиренных братьев, а эти с носящими семена Тьмы не церемонятся. Юная герцогиня отправилась в гости к монахам, заручилась их содействием, а вернувшись, вместо благодарности за спасение жены получила от оружейника злобную отповедь и ведро ругательств сверху. Ей пришлось выслушать и про мерзких магов, которых непонятно как земля носит, и про себя саму, дрянь последнюю, подстилку столичную, его трудового ногтя не стоящую. Это она и только она во всех бедах их семьи виновата, сына вот из семьи увела! Ему не в Столице болтаться и всякому вздору учиться, ему у горна стоять надо! А тут, понимаешь, бабёнка хвостом вильнула, и бедного мальчика чуть не силком в маги произвела, отца наследника лишила, помощника, опоры в старости!!! И жену лечить никто ее не просил, пусть свои клятвы целительские засунет куда подальше. Судил Творец помереть — пусть и померла бы, глядишь, старший сын бы в семью вернулся и дурь из головы выкинул!
Тайри с каменным лицом наблюдала за орущим негодяем. Тот явно чувствовал себя непривычно — дети не лезли в ужасе под стол, а просто удалились в свою комнату под присмотром брата, который и бровью не повел в ответ на оскорбления. Жена, здоровая и еще более красивая, чем до болезни, укоризненно качала головой, но не умоляла и не плакала, чтобы прекратить его вопли. Даже кошка невозмутимо уселась прямо посреди обеденного стола и принялась вылизывать под хвостом. Он собрался пнуть мирно спящего у порога пса — и получил вместо униженного визга зубы и рычание. Глава семейства покраснел, точно вареный рак, выругался и скис.
— Я на вас всю жизнь вкалываю, света белого не вижу, и ни капли почтения и доброго отношения к себе не наблюдаю! Где ваша благодарность! Хлеб мой жрете, в тепле живете, обуты-одеты, еще и об меня ноги вытираете! Мерзавцы вы, больше никто, и с мерзавцами водитесь! Можете ко мне больше ни за чем не обращаться, нет у вас отца и мужа! — плачущим голосом проныл оружейник и почти бегом выскочил из дома.
— В таверну пошел, — констатировал выглянувший из детской Томрис.
— Пить?
— Жаловаться. Там есть публика, которая за его деньги готова и нытье с руганью послушать. Он платит, они пьют и едят, поддакивают, всем хорошо…
— Ну и демон с ним. Собирай малышей, помоги матушке и открывай портал в обитель Смиренных братьев. Я с ними уже договорилась. Если захочешь, я для твоих и в столице приличное жилище найду, все подальше от этого… А мы с Мартином возвращаемся домой и ждем тебя. Поход откладывается, прикладывается путешествие в Илат и три дня безделья. После такого сам Создатель велел, — неожиданно легко улыбнулась Тайри.
Вернувшись, целительница впервые за долгое время достала с полки шкатулку с волшебными эликсирами — ту самую, с острова Ллир. Срочно требовалось смыть с себя всю эту грязь, убрать тяжесть с души и восстановиться. Как всегда, после тяжелой работы накатило безразличие, холод и пустота поселились внутри, и так не хватало родных сильных рук, чтобы обнять и спрятать волшебницу от всех горестей и всех мерзавцев на свете…
**** **** ****
Стало ли наставнице легче понимать своих учеников после всего случившегося? Безусловно. Да и будущие магистры изменились в лучшую сторону, хотя, казалось бы, куда уж лучше — ведь о них так заботились. Тайри переселила их из кишащего подозрительными личностями квартала на окраине в уютную квартирку недалеко от Академии, отучила ходить по дурным трактирам и показала дорогу в "Улитку", познакомила с мастером-библиотекарем и вообще, возилась, точно с родными. Походы по Тропе становились все более дальними и серьезными, леди Даллет работала над каждым шагом учеников, и все равно ей казалось, что получается все не то и не так. Временами эти сомнения начисто отнимали ее покой и сон, а временами спасали от неизбежных мыслей о том, как жизнь сложится дальше после того, как "ее замечательные мальчики" или "эти беспросветные остолопы" доживут до защиты и станут, наконец, магистрами.
Почти год прошел, как пустой сон. Тайри ничто не радовало: ни блестящие достижения учеников (Мартин, если и не родился Лоцманом, то уж универсальным проводником он был, всегда точно зная, где открыть нужную "дверь", Томрис придумал и воплотил потрясающий амулет, позволявший экономить на Тропе силы), ни счастье друзей (пришлось побывать на шумной и веселой свадьбе Даля и Орнери), ни тем более внимание чуть не десятка самых перспективных женихов Столицы. А она-то думала, что все, связанное с этим осталось в лесах Уккабы…Каким-то чудом всё уравновешивал Лицей, но стоило покинуть его стены, как черная тоска накрывала целительницу с головой. Наступила осень, и жизнь стала совершенно невыносимой — это ведь было самое счастливое время для них с Гаем… Что она сделала для того, чтобы его найти и вернуть? Ничего! Столько времени потеряно, и шансы обнаружить след любимого, без того невеликие, безнадежно тают…