— Ну если ты так говоришь… — он всё равно сомневался.
— И карта мне в этом очень поможет. Если ты мне её дашь, — потому что она никак не может оставаться в твоих руках.
— Конечно, дам. Но я не уверен, будет ли тебе удобно. На тебе столько нагрузки: все эти уроки, доклады, обязанности старосты.
— А на тебе крестражи и занятия с Дамблдором, — парировала Гермиона. — Так что лучше, если Малфоем займусь я. А теперь пойдём скорее к Хагриду. Я ещё даже позавтракать не успела.
***
— Драко? — Блейз остановил его около их спальни. — Опять гуляешь всю ночь?
— Ну, ты меня знаешь.
— Одну из животин Хагрида прирезали сегодня ночью.
— И что?
— Зачем тебе кровь Рэйема?
Драко спокойно посмотрел на друга.
— Почему ты думаешь, что это сделал я?
— Потому что никому другому это не нужно. Потому что тебя не было в спальне. Потому что я знаю, что это ты. Какая из причин тебя устраивает больше?
Блейз ждал ответа. И можно было соврать, что угодно. Сказать, что всю ночь он был с Грейнджер. Или высаживал маргаритками «Я люблю тебя, Пэнси». Что бы он ни сказал, Блейз всё равно услышал бы ложь в его голосе. Он слишком хорошо его знал.
— Ты мой лучший друг. И именно поэтому я говорю тебе: не спрашивай. Ради себя самого — не спрашивай.
Драко открыл дверь, проходя в комнату мимо Забини.
— И ты мой лучший друг. И именно поэтому я снова спрошу. Потому что не знаю, во что ты вляпался, но не уверен, сможешь ли ты из этого выбраться, — он и забыл, какими настойчивыми могут быть друзья.
— И опять же: кто вообще сказал, что я хочу выбираться?
— Просто скажи мне.
Блейз не сбежит, поджав хвост, если узнает правду. Может быть даже поможет в чём-то. Признает за ним право поступать так, как он хочет. Но что-то в их дружбе исчезнет навсегда.
— Иногда незнание — это самый лучший выход.
— Я всегда выбираю знать.
Ну, тогда ты сам напросился, Блейз.
— Как насчёт узнать то, что твоя дорогая Дафна влюблена в меня не первый год? Как насчёт того, что она спит с тобой просто потому, что я ей отказал? Что ты скажешь, зная, как она вчера подошла ко мне в школьном коридоре и буквально готова была задрать юбку передо мной? Перепихнуться в ближайшем туалете, а потом снова бежать к тебе, воркуя словно голубка?
— Это не такая уж и новость, — но Драко видел в глазах Блейза боль. — Но может быть, однажды…
— Однажды она увидит, какой ты замечательный и полюбит тебя? — раз разбивать иллюзии, так разбивать целиком. — Или однажды, спустя пять лет брака с ней и имея двоих детей, ты застанешь её в вашей общей постели с каким-нибудь смазливым блондинчиком и узнаешь, что твои дети — вообще-то и не твои?
— И всё равно я готов к правде.
— Тогда смотри, Блейз.
Драко сорвал с себя рубашку, выставляя на обозрение Чёрную метку.
— Ну, что скажешь, Блейз? Как тебе такая правда?
Он видел, как побледнел Забини. Как глубоко вздохнул. Но не удивился. Ни капли не удивился.
— Я догадывался об этом. А теперь спрячь руку, пока сюда никто не вошёл. И рассказывай всё.
***
Гермиона вбежала в Большой зал уже почти перед окончанием завтрака. Утешить Хагрида оказалось огромной проблемой. А видеть плачущего как ребёнка полувеликана ей было очень больно. За слизеринским столом оставались сидеть только несколько человек. И Малфоя среди них не было.
К счастью, не было.
Быстро проглотив яичницу, Гермиона побежала на Защиту от тёмных искусств.
И там увидела его.
Она прошла мимо с как можно больше невозмутимым видом. Просто надо делать вид, что всё в порядке. Просто делать вид, что ничего не было. Ну же, она сильная, она с этим справится.
— Выглядишь хуже фестрала, Грейнджер. Тяжёлая вышла неделя? — это как всегда Паркинсон.
— Конечно, если учесть, сколько раз за эту неделю она ночевала в своей спальне. Ни одного, — а вот это уже Гринграсс.
— Завела себе дружка, Грейнджер? — тупое ржание Гойла.
Не обращать внимание. Сесть на место и не обращать на этих идиотов внимание.
— Что молчишь, Грейнджер? Обжимаешься в каждом углу с каким-нибудь недомерком? — опять Паркинсон. — Фу, даже не могу понять, как кто-то может до тебя дотронуться.
«Например, твой обожаемый Малфой. Представь себе, он до меня дотрагивался и даже не бежал потом срочно мыть руки. Как тебе такой поворот, Паркинсон?»
— Не твоё дело.
— Ой, у тебя всё-таки прорезался голос! И кто же он, этот уродец Уизли?
— Закрой свой грязный рот, Паркинсон, и не смей говорить о Роне!
— Ну так я и думала. Сколько ты ему заплатила, чтобы он лапал тебя?
Гермиона выдохнула, стараясь держать себя в руках. Иначе она просто запустит в слизеринку заклинанием.
— А ведь Драко тоже все ночи где-то шляется, — вступил в разговор Нотт. — Прикиньте, если они вдвоём…
Конец фразы потонул в общем гоготе. Гермиона решилась бросить быстрый взгляд назад — Малфой сидел со спокойным лицом и обычной кривой усмешкой.
— Вдвоём с… Грейнджер, Тео? — он произнёс её фамилию так, словно это был вид слизняков. — Да я бы никогда не отмылся от её грязного тела. Да и потом, кто-то думает, что эта заучка умеет трахаться?
Он посмотрел на неё. Так издевательски медленно приподнял бровь. Так издевательски легко было прочитать в его глазах: «Что ты скажешь на это, Грейнджер?»
— Заткнись, Малфой.
— А у меня ведь сегодня патрулирование с ней, представляете?
— Покажи этой шлюшке, кто такой настоящий мужик, — Нотт снова захохотал.
— Потому что к тебе это явно не относится!
— Ого, сучка огрызается! Ей давно пора показать её место. Надо поставить её на колени. Что скажешь, Малфой?
Тихий вкрадчивый голос, такие знакомые ей опасные нотки:
— Безусловно.
Обычной бесшумной походкой Снейп приблизился к учительскому столу.
— Слишком много разговоров. Все уже всё выучили, я полагаю?
Слава Годрику, урок начался!
***
— Останьтесь, мистер Малфой. Мне нужно поговорить с вами.
Драко снова сел. Неохотно и не скрывая этого.
Снейп дождался, когда все ученики выйдут из класса, и закрыл дверь, не забыв про заклинание против подслушивания. Значит, речь пойдёт о чём-то серьёзном.
— Я знаю, какое задание дал тебе Тёмный лорд, Драко. Ты не справишься.
— А Тёмный лорд считает по-другому.
— Ему плевать на своих прислужников! Если ты умрёшь, он заменит тебя кем-нибудь ещё, вот и всё. И позволить…
— Сделать это вам? Чтобы вы получили всю славу?
Снейп навис над ним, явно разозлённый.
— Ты просто глупый мальчишка, если не понимаешь, что всё равно, даже с кровью Рэйема, никогда не справишься с этим заданием. Ты забыл гнев Тёмного лорда, когда облажался Люциус?
— Я помню, — о да, он помнил. Очень хорошо помнил. — Но я не мой отец.
— Тебе так хочется потешить своё самолюбие? Ценой человеческой жизни?
Губы Драко скривились.
— Кто бы говорил, крёстный. Или вам тешить ваше самолюбие таким способом можно?
— На моих руках достаточно крови, ты прав. И пока твои руки чисты…
— А я хочу. Я хочу этой… грязи.
Драко встал, глядя Снейпу прямо в глаза с вызовом. И Снейп первым отвёл взгляд.
— Делай, что хочешь, Драко. Просто знай: потом я не смогу тебе помочь.
— А мне и не нужна будет ваша помощь.
Он всё ещё оставался ребёнком в глазах Снейпа. В глазах своих родителей. В глазах учителей и своих сокурсников. Но Тёмный лорд разглядел его потенциал. И Драко сможет доказать всем, что он уже вырос. Даже ценой сотен жизней, если это потребуется.
Потому что люди — как и всё остальное — только способ достижения его целей.
***
Она всё-таки столкнулась с Роном перед совместным уроком по Травологии. Он подошёл к ней с таким непониманием в глазах, что ей тоже передалась его боль. И хоть Гермиона и не могла сказать, что её чувства к нему были какой-то необыкновенно сильной любовью, но он ей нравился. Ей было хорошо и легко рядом с ним. И он продолжал ей нравится до сих пор. Как же ей хотелось сейчас оказаться в его объятиях, рассказать обо всём, что сжирает её изнутри, попросить прощения. Сказать: «Рон, я всё ещё хочу быть с тобой».