Но Малфой был здесь. И она могла поклясться — наблюдал. Наблюдал своими холодными глазами, не давая ей возможности сказать что-то большее, чем простое:
— Как ты, Рон?
— Плохо. Я много думал и… Скажи, что я сделал не так?
«Ты всё делал так. И это не твоя вина — это вина человека, который стоит за моей спиной. Человека, который разрушил всё, что было у нас с тобой. Который продолжает рушить всё, из чего я состою.»
— Я просто не была готова к отношениям.
— Но в тот вечер всё было прекрасно! На Хэллоуине. Мы танцевали, я обнимал тебя, я хотел отвести тебя на Астрономическую башню, чтобы мы вместе любовались на ночное небо и загадывали желания под падающие звёзды. Я ведь планировал… Планировал ходить с тобой в Хогсмид, помогать тебе делать все эти твои бесконечные рефераты…
— Ты, Рон?
— Представь себе, да! И когда Джинни сказала мне о твоих мечтах… Я думал, что потом, позже приглашу тебя в Выручай-комнату. И все эти розы, свечи, вино, и мы с тобой…
— Не надо, Рон. Не надо об этом говорить.
«Ты не видишь, как мне больно слышать эти слова? Просто помолчи, ведь ты не знаешь, что я уже была в Выручай-комнате. С другим человеком. И никакой романтики в этом не было. И если ты продолжишь говорить — я закричу. Потому что дело вовсе не в отсутствии цветов и свечек — дело в том, что все мои мечты уже навечно останутся только мечтами.»
Рон отошёл, обиженный и оскорблённый. Она ничего не могла ему объяснить — за ней всё ещё стоял её надзиратель.
Гермиона не могла видеть лицо Малфоя, не хотела к нему поворачиваться, но была уверена — он улыбается. Он рад. Он смеётся и ликует. Потому что людям, которые не могут создать ничего своего, очень нравится разбивать всё чужое.
Драко улыбался. Это действительно было смешно — все эти разговоры о звёздном небе и романтической обстановке. Кто-то ещё верит, что подобная чушь нужна? Кто-то и правда всю эту чушь хочет? Грейнджер это хотела?
«Пришло время возвращаться из своих фантазий к реальной жизни. К реальной жизни, в которой все мужчины вовсе не собираются ходить вокруг тебя на цыпочках. Потому что им это не нужно. И потому что тебе это тоже не нужно. Может быть, ты ещё не поняла. Может быть, ты ещё не позволяешь себе это признать. Тогда у меня для тебя плохие новости, Грейнджер. Ведь я точно знаю: всё, что ты на самом деле хочешь, всё, что заставляет твою кровь полыхать огнём в венах — даю тебе я.»
***
Часы отмеряли время, оставшееся до начала ночного патрулирования. Два часа наедине с Малфоем здесь, в тёмных коридорах. Только он и она. И вопросы, которые ей предстояло задать ему: «Ты убил Рэйема, Малфой? Ты выпил его кровь? Или только собираешься выпить?»
Какой у неё шанс, что он ответит правду, если и правда сделал это? Один на миллион? Слишком оптимистично. А сколько шансов, что после таких вопросов он вновь не прижмёт её к стене, сжимая горло, пока она не забудет о любых подозрениях, думая только о том, как сделать вдох и не умереть?
Она могла бы не спрашивать. Просто наблюдать за ним. Следить за тем, что он говорит и делает. Куда он ходит.
Но ей нужен был его ответ. Мерлин, как же ей был нужен его ответ!
— Тебе так неймётся поскорее меня увидеть, Грейнджер?
Гермиона даже не заметила, как он подошёл к ней: бесшумно как вор, который собирается снова украсть у неё частичку её самой.
— Обход, Малфой. Я никогда не забываю о своих обязанностях.
Он наклонил голову влево, усмехнулся одним уголком рта.
— Это очень правильно, Грейнджер. Так правильно, что меня сейчас вырвет. Ну, тогда пошли.
Но она осталась стоять на месте. Не могла ступить за ним дальше, в эту голодную тьму, где Малфой вновь мог стать зверем и будет рвать её на куски. Где он станет зверем.
— Ты боишься меня, Грейнджер?
«Да, я боюсь. Боюсь тебя. Боюсь себя. Боюсь всего, что было между нами. Боюсь всего, что между нами будет.»
Гермиона сделала шаг. Второй. Третий. Не показывать своего страха, чтобы не дать ему никакой власти над собой.
— Ты уже выпил его кровь? Уже сделал то, для чего она тебе была нужна?
Она посмела спросить его об этом? Надеялась услышать от него чистосердечное признание? Или опровержение? В темноте трудно было уловить выражение её лица, но он поставил бы на второе. Ей хотелось думать, что это не он, даже если она уже знала обратное.
— Может быть, выпил. Может быть, сделал. А может быть, ещё не выпил и не сделал. А может быть, у меня вообще нет никакой крови и никаких дел. Выбирай той вариант, который тебя устроит.
«В конце концов, если ты так любишь обманываться, Грейнджер, то я не смею тебе мешать делать это и дальше.»
— Ответь мне, Малфой!
Драко толкнул её к стене и она отлетела, охнув от неожиданности. Или от боли. Или от того и другого вместе. А потом крепко сжал её тонкие запястья, не давая возможности вытащить палочку.
— Кто ты такая, чтобы требовать от меня ответа?
«Ты просто грязь у моих ног, Грейнджер. И ничего больше. Никогда и ни за что ты не станешь ничем большим!»
— Я не боюсь тебя, Малфой.
Не боится? Поэтому дрожит, как лист на ветру? Поэтому её голос стал таким тихим и неуверенным?
— Я думаю, Нотт был прав. Тебе надо показать твоё место. На коленях. На коленях передо мной.
— Я никогда не встану перед тобой на колени!
— Не встанешь сама — значит, я тебя заставлю. Разве ты ещё не поняла? Я всё равно добьюсь своего. Но если ты не будешь сопротивляться, тебе будет не так больно.
— Ты чудовище.
— Ты ещё не знаешь, какое я чудовище, Грейнджер.
— Оставь меня в покое!
— Не хочу.
«И не могу. Видит Салазар, действительно не могу. Потому что меня к тебе тянет так сильно, что я задыхаюсь без тебя, Грейнджер. Потому что пламя сожжёт меня, если я не поделюсь им с тобой. Потому что голод убьёт меня, если я не насытюсь тобой.»
— Отпусти меня, Малфой!
Драко отступил на шаг от неё, поднимая свои руки. Наклонил голову. Прищурил глаза.
— Отпустить? Я давно уже не держу тебя, Грейнджер. И ты не уходишь. Почему же ты не уходишь, почему ты не убегаешь от меня, Грейнджер? Ты сама этого хочешь, верно?
========== Глава IX ==========
Малфой стоял на расстоянии вытянутой руки от неё. Так близко, что она не могла дышать. Так близко, что она чувствовала его запах. Так далеко, что она могла достать палочку. Так далеко, что она могла уйти.
Так почему ты не уходишь, Грейнджер?
Она покачала головой, облизала пересохшие губы и ответила:
— Ты ошибаешься. Я не хочу.
— Я могу подождать.
Он сделал шаг вперёд, наклонился к её уху, почти касаясь губами кожи, от чего по её телу побежали мурашки, и прошептал:
— И я дождусь того момента, когда ты захочешь, Грейнджер.
«Этого никогда не будет, Малфой. Ты можешь меня принуждать, но я не выполню ни одного твоего желания по своей воле.»
Она молчала.
«Этого никогда не будет, Малфой. Я ненавижу тебя и всё, что с тобой связано.»
Но она молчала.
И когда Малфой тихо рассмеялся в её ухо, Гермиона ускользнула из клетки его близости.
— Патрулирование. А потом я пойду в свою спальню и лягу спать. Одна.
— Как скажешь, Грейнджер.
Они опять разошлись по разным сторонам, как и раньше. Но мурашки никуда не делись. И она всё равно задыхалась.