— Вот и молодец, что вспомнил. А мог бы и не вспомнить.
В воздухе повисло «и не заметить». Но заметил же. И побежал. Ход его мыслей снова прервали.
— Слышь, малой! — из двери корпуса высунулся Синяк. — Я там те на тумбочку конверт с бумагой положил. Ты бы старику своему черканул письмо, пока башка варит.
Письмо! Как же он забыл!
В корпусе было уже темновато, и Антон устроился в беседке. Летом вечера́ длинные, и закатное солнце позволяло более-менее комфортно писа́ть. Полтора часа он мучился над бумагой, зачёркивал и переписывал. Потом решил, что лучше всё равно уже не сочинит, и оставил как есть.
ИНТЕРЕСНЫЕ ПЕСНИ
Старая Земля, Москва, 30.05.2037 // НЗ, 32.02 (июня).0055
Отцы
— Виктор Палыч.
— Иннокентий Петрович.
Мужчины сдержанно поклонились друг другу, не представляясь, а называя друг друга — демонстрируя взаимную осведомлённость в том, кто является их собеседником.
Они были похожи — немолодые, уверенные в себе люди. Они даже внешне были похожи — среднего роста, плотные, изрядно седые. Каждый из них мог похвастаться занятной коллекцией шрамов. Каждый поднялся ещё в бандитский беспредел девяностых и выстоял все кризисы вплоть до тридцатого, а вот на семье споткнулся. Неудачные браки. Бестолковые любовницы. Две недели назад их непутёвые сыновья (будучи в изрядно невменяемом состоянии) вломились на машине в портал в Лесопарке Измайлово (хорошо, хоть не задавили никого), потом, по свидетельству многочисленных очевидцев, устроили невиданную даже по меркам процветающего Жемчужного гульбу, успев отметиться практически во всех злачных местах (и побывав выкинутыми изо всех приличных), после чего исчезли — на радость мирным обывателям.
— Слушаю вас, Виктор Палыч.
— Прежде всего, Иннокентий Петрович, я хотел бы уточнить: ваше решение отказаться от сына является окончательным? Поскольку в этом случае моё предложение попросту бессмысленно.
Иннокентий поморщился. Да, допёк его тогда Серёжка, нечего сказать.
— Да сгоряча чего не скажешь. Олух он, конечно, но… — он невольно сжал зубы, — другого нет.
Виктор согласно скупо покачал головой.
— На мои объявления откликнулся человек, взявшийся организовать поиск парней и… установление связи с ними. Вы?..
— Да. Я с вами.
— Через пятнадцать минут он будет ожидать на переговорном пункте портала Измайлово. Именно поэтому я предложил вам встретиться здесь.
— Что ж, пройдёмся? Как раз уложимся.
— Согласен.
Мужчины вышли из кафе под модной брендовой вывеской и направились по пешеходной дорожке в сторону портала. Со стороны они были похожи на двух прогуливающихся пенсионеров. При условии, что эти пенсионеры были ранее министрами. Ну, или хотя бы депутатами Заксобрания.
В нескольких шагах позади следовала охрана.
— Этот сыскарь-то хоть надёжный?
Виктор пожал плечами.
— Да как сказать. Предоставил рекомендации. Хрен знает, опять же — может, липовые. Однако все другие… э-э-э… фирмы, в которые мы обращались, отказались от контракта, — Виктор Палыч задумчиво посмотрел на толстых уток, жадно хватающих куски батона, который ломала им какая-то бабуля, и вздохнул. — Мутная там какая-то вышла история. То ли что-то с магией намешано, то ли кому-то серьёзному на мозоль наступили…
— Да, — в голосе Иннокентия Петровича почувствовалась неподдельная горечь, — вот в это я вполне верю. Очень правдоподобно. Оскорбление должностных лиц при исполнении — наш конёк.
Большой Измайловский портал, как всегда, собирал вокруг себя много народу. Люди покупали, продавали, обменивали, заключали договора и торговые сделки, подписывали контракты, встречались с родственниками и друзьями, фотографировались на память. Кто-то стоял вдоль длинной стойки. Кто-то сидел за отдельными столиками, накрытыми по случаю почти уже летней теплыни от солнца лёгкими полосатыми навесами. Исправно работал стационарный круглосуточный пункт МФЦ, презентабельный, с витринными стёклами, фотосалоном и паспортным столом. Дежурный расширенный пост полиции лениво наблюдал за перегрузкой морепродуктов из вереницы конных фургончиков с эмблемой города (жемчужина в золотой раковине) на борту в грузовоз-холодильник Мособлторга. С той стороны так же прохаживалась городская охрана в начищенных лёгких латах.
От крайнего столика поднялась ярко накрашенная девушка и помахала пластиковой папкой:
— Виктор Павлович! Мы здесь!
Сидящий на той стороне хлыщ Палычу не понравился. Мутный он был какой-то. Судя по всему, Иннокентий был согласен с ним во мнении.