— Спасибо, доктор. Я думаю, надолго мы не задержимся.
Тот же день, вечер, Москва
Олег
В гнезде под крышей веранды вывелись птенчики, теперь оттуда раздавался писк, а мамаша с папашей так и мелькали, таская мелким обжорам каких-то козявок.
Конечно, они обсуждали переход. Готовились. Заключили кое-какие договора с несколькими фирмами-представителями по управлению делами. В пригороде Жемчужного достраивался дом с большой усадьбой — Палыч непременно хотел сад и конюшни.
Но как же, твою мать, внезапно всё случилось-то…
Так. Самолёт отпадает. Значит, Иркутский портал накрылся медным тазом.
Отпадает также Подмосковный портал, выходящий у южной оконечности Серебряного озера. А жаль, была надежда переправиться вплавь, а там уж от Серебряной Гавани всего-то километров шестьдесят-семьдесят. Да даже пешком со всеми загибами дорог и кружным путём вдоль озера от Подмосковного до Иркутского портала — семьсот от силы. Но док говорит, что это не вариант, а довезти холодное тело Олегу вовсе не улыбалось.
Ладно, будем работать с тем, что есть.
Олег пододвинул к себе свежее издание атласа Новой Земли, развернул подклеенную в последний форзац карту. По прямой от Измайлово до Иркутского входа выходило чуть не пять тыщ километров. Это если по прямой. Часть этого пространства была занята серыми пятнышками разной формы. Он хмыкнул. Мать рассказывала, что какой-то пра-пра-пра(и ещё сколько-то раз пра)дед с самим Ермаком ходил Сибирь осваивать. Правда или нет — выяснить так и не удалось. Будем считать, что так оно и было. А раз так — значит, на родý написано открывать новые земли. Ну и всё, чего кваситься.
Тот же день, вечер, Москва // 13.03 (июля).0055 НЗ
Олег
Утром он собрал персонал загородного дома в большом холле, объявил, что состояние шефа не улучшится, и через четыре дня намечен его переход в Жемчужный. Дом выставляется на продажу. Все желающие могут сохранить рабочие места, переместившись вместе с ними. Если нет — завтра же могут получить расчёт, выходную премию и рекомендации. На раздумья — сутки.
С охраной был разговор особый. Многие работали на Денисовых уже не первый десяток лет. Были и ветераны с девяностых.
Олег обрисовал ситуацию.
— Короче, мужики, решать вам.
— Я так понимаю, — взял слово старший, — у нас есть три варианта: остаться здесь, зайти в портал самим по себе или пойти с вами через все эти, — Степаныч покрутил пальцами в воздухе, — неведомые земли.
— Ну, почему? Есть ещё вариант пойти с нами, но остаться в Жемчужном. Палыч насильно с собой никого не потащит.
— А вот если старуху мою, — поднял руку шестидесятилетний Жора, считающийся среди прочих молодым, — можно будет в Жемчужном пристроить? Пусть в саду копается, она это дело любит.
— Не вижу проблемы. Дом строится большой, с хозяйством. Работы там предостаточно.
— Ну, тогда я подписываюсь на поход! — Степаныч решительно хлопнул по коленке. — Там, говорят, года скидываются. А я уж в гриб превращаться начал. Пиши меня, командир.
Тот же день, ближе к полуночи, Москва / 13.03 (июля).0055 по времени Новой Земли
Олег
Осталось ещё одно дело, и Олег в кои-то веки тупил, не зная, с какой стороны и как к нему лучше подъехать.
Письмо нашла и принесла ему горничная. Сперва-то не до того было, а вот теперь безопасник пытался сообразить: что делать? Совсем ничего не написать — а ну как пацан в уныние канет? Чувствовать себя брошенным… Ладно, забыли.
Написать, что всё нормально — не поймёт ведь, почему с таким дальним заходом… Да и не отцовой рукой писано. Шалопай он конечно, а если накрутит себя?
По-любому выходило, что надо писать как есть. Объяснить ситуацию. Чтоб дождался, дотерпел. Как там в каменоломнях — поди, жизнь не сахар? Деньжат бы малость отправить — а как? На счёт баронства перевести? С просьбой о распоряжении в пользу осуждённого каторжника?
Олег Сергеич подивился выверту своей мысли, примерил на себя ситуацию… Нужно этому барону больно заморачиваться…
Открыл левую дверцу стола, глянул на ряд бутылок. Подумал. Ну его. Доктор сказал: цвет лица плохой. Перетерплю уж пару дней. Чаю, что ли?
В доме было тихо, и Сергеич решил никого не телепать просьбами, поставить чайник самому. Расфасованная в пакетики «пыль индийских дорог» его никогда не привлекала, и начбез направил свои стопы в кухню, заваривать.