До боли сердечной? Нет, как она сказала? Сердешной…
— Флейта. Я однажды слышал… в детстве ещё… не важно! Флейта, да.
— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать.
Они вышли из здания клуба, и Таля кивнула в строну полускрытой кустами беседки:
— Посидим?
— Давай.
Они уселись, привалившись к угловому столбу — и друг к другу — и с удовольствием вытянули ноги. На лавочке кто-то оставил веточку мелких беленьких цветов. Таля покрутила в руке, поднесла к носу:
— Надо же, завяла — а как пахнет! Понюхай!
— Сладко. Мёдом.
— Слушай, а что за случай был с флейтой? Расскажи?
— Да я, честно говоря, сам не знаю — был он или приснился. Помню, что я маленький совсем. Выхожу на крыльцо. Дверной проём мне кажется огромным, просто… ну, зоровенный, короче. И лес вокруг. Сосны, высокие и ровные-ровные. Лето вроде бы, я босиком стою, и воздух по ногам такой, слегка прохладный.
— М-гм…
— И лес весь светится, просвечивается солнечными лучами, откуда-то сзади.
— Солнце встаёт, — тихонько сказала Таля.
— Ага. И флейта. Не в доме — в лесу.
Они помолчали.
— Сколько раз отца спрашивал — не были мы никогда в таком месте. Говорит: приснилось тебе или в кино увидел.
Между кустами мелькнуло яркое пятно. В беседку заглянула Татьяна в голубом атласном сарафане, какой-то диковиной кофте и в жемчужном кокошнике с висюльками.
— Ребята! Выручайте! Массовка нужна! Генеральный прогон, смотрим из зала — ну убожество, нужен ещё народ!
— Что за спектакль? — полюбопытствовала Таля.
— По сказкам Пушкина.
— Что? На сцену? — ужаснулся Антон.
— Да там говорить ничего не надо! — Таня почувствовала слабину и подхватила его под локоть. — Хоть о своём о девичьем трепитесь, только негромко. Нарядим вас, и просто за столом посидите. А потом постоите. Там пир и приветствие на площади. Два выхода всего. Давайте, выручайте, а?
Антон смирился. Ну если только посидеть…
— Куда идти-то?
— В клуб! Талюша знает! А я до наших добегу, ещё кого поймаю…
Когда выяснилось, что, помимо присутствия в зале начальства, спектакль будет запечатлён для истории, отступать было поздно. Зато заезжий фотограф нафотографировал всех желающих. Обещал снимки. Артисты позировали привычно, случайная массовка — с удовольствием. Антон подумал, что даже если не будет фоток, радость, с которой его девушка участвовала в этой неожиданной фотосессии… В общем, оно того стоило!
14. ОЛЕГ ПРЕДПРИНИМАЕТ РЕШИТЕЛЬНЫЕ ДЕЙСТВИЯ
КРАБИКИ
Новая Земля, Приморское княжество, город Жемчужный, 33.03 (июля).0055
Палыч
Палыч сидел в глубоком кресле и смотрел на качающихся на волнах чаек. Участок был хороший — в некотором удалении от города, большой, полого спускающийся к морю. Дом поставили довольно близко у воды, с большой открытой террасой, переходящей в вымощенную белым мрамором площадку.
По белым, спускающимся к воде ступеням поднималась Марина.
— Виктор Павлович, — она всегда старательно, очень правильно выговаривает его имя, — проснулись? Как ваше самочувствие? Смотрите, какая красота! — Марина поставила на стол корзинку с чудны́ми раковинами, взяла его за запястье, нахмурила лоб, считая пульс. — Ну, неплохо. Сердце не болит? Голова?
— Да всё прекрасно, Марина. Слабость только. Да сплю, как слон.
— Как слон — это хорошо. Нервная система восстанавливается. Вот когда аппетит вернётся — совсем хорошо будет.
Палыч украдкой вздохнул. Со вчерашнего дня, когда он пришёл в себя, все почему-то старались кормить его, как на убой. Реакция у них, что ли, такая нервная? С другой стороны — люди заботятся. Приятно. И то, что все его люди решили пойти за ним и держаться вместе — тоже было приятно. И… обязывало.
— Марина, а нельзя кого-нибудь попросить, чтобы попить принесли? Чаю там…
— А хотите сока? Сок из свежих фруктов — обалденный просто. Я принесу?
— Хорошо. Если Олег вернулся — позовите его, пожалуйста.
— Конечно, — докторша убежала, подпрыгивая на ступеньках и шлёпая сандалиями. Совсем девчонка.