Ни одной.
Пока я об этом размышлял, она повернулась ко мне:
— Есть какое-нибудь место, куда я могу пойти, и чтобы ты не последовал за мной?
— Наверное. Но нам потребуется много времени, чтобы найти его.
Она посмотрела на мою руку, потом на меня.
— Когда ты снова начал играть?
— Через несколько лет после возвращения.
— Но я думала, что твоя рука…
— Так и было.
— Что ты сделал?
— Девять или десять тысяч повторений пяти или шести разных упражнений.
— Сейчас ты играешь лучше, чем тогда. — Теперь она повернулась спиной к улице; народ решил, что шоу закончилось, и стал расходиться.
— Не знаю. — Я внимательно посмотрел на свою руку, выпрямил пальцы, потом сжал кулак. — Тогда мне казалось, что я играю замечательно.
Она коротко кивнула:
— Так и было.
— Кстати, о гитарах, — сказал я. — Что случилось с тем «Макферсоном»?
Ее подбородок опустился, глаза забегали. На смену уверенному трубадуру моментально пришел недотрога или, хуже того, неудачница. Она коротко пожала плечами:
— Нужны были деньги за аренду.
— Жаль. Мне нравилось, как она звучит.
Мы тыкали щупами по краям давно сложившейся истории. Если бы этот разговор зашел глубже, то мы бы содрали коросту, нараставшую в течение двадцати лет, и я был совершенно уверен, что мое сердце этого не выдержит.
Она сменила тему.
— Знаешь, твои длинные волосы, корявая рука и механический голос на самом деле маскируют тот факт, что ты так же хорош, как раньше. В этом городе ничего не знают, верно?
— Время от времени я где-то играю.
Она посмотрела в направлении «Лэриэта», расположенного в нескольких кварталах от нас, потом снова взглянула на меня. Вид у нее был немного смущенный.
— Пятьдесят на пятьдесят, ладно? Но этот, как-его-там, берет себе десять процентов.
— Бери себе. — Ее предложение говорило о том, что Фрэнк рассчитывает на большее. — И дай мне подумать, что я могу предпринять насчет денег.
Ее следующий вопрос застал меня врасплох:
— Ты когда-нибудь был женат?
— Что? — я посмотрел на солнце.
Она ощетинилась, как в тот раз, когда увидела мистера Громилу в больнице. Защитный механизм, выработанный в силу необходимости. Она надавила еще раз.
— Ты когда-нибудь был женат?
— А что?
— Потому что мне нужно знать, что в следующую минуту я не увижу, как миссис О’Коннор целится мне в лицо, поскольку считает меня старой пассией, раздувающей новое пламя.
Справедливый вопрос.
— У тебя есть опыт такого рода?
— Кое-что имеется.
— Нет.
— «Нет», то есть «нет никакой миссис О’Коннор», или «нет, она так не подумает»?
— Не женат и никогда не был женат.
Ее голос поник, голова опустилась.
— Хорошо. — Она разглядывала свои руки. — Не то хорошо, что ты никогда не женился. Я имела в виду, это хорошо, потому что сегодня я слишком устала для драки.
Эмоциональная поза Делии очень подходила женщине с закатанными рукавами. Не имея покровителя или защитника, она была вынуждена сражаться за себя, и то, что когда-то было мягким и нежным, обросло толстой шкурой, готовой всякий раз ощетиниться. Сидя на этой скамье, она исполняла роль Клепальщицы Рози[21], примирившейся с тем фактом, что Джо никогда не вернется домой.
Двадцать лет назад, когда я смотрел в потолок больничной палаты и мысленно перебирал свои возможности, эта не пришла мне в голову. Мне она не понравилась.
Я взглянул на часы.
— У нас есть еще несколько часов, прежде чем понадобится быть в «Лэриэте», а я должен заехать в еще одно место. Не возражаешь, если я подброшу тебя…
— Я могу поехать с тобой?
— Это не самое воодушевляющее место.
— От меня не будет хлопот.
— Запах может быть немного… ошеломительным.
Она хихикнула:
— Видел бы ты некоторые места, где мне приходилось выступать.
— Это может потребовать некоторого участия.
— Я в игре.
Я улыбнулся:
— Это будет здорово. Ей понравится.
— Ей?
— Моей подруге.
21