Выдающимся достижением в области естественных наук была теория развития органического мира Чарлза Дарвина, позволившая видеть «один всеобъемлющий процесс мировой жизни, составляющий как бы непрерывную гигантскую цепь, звенья которой тесно и неразрывно связаны между собой», — писал Л. И. Мечников в 1884 году в статье в журнале «Дело», посвященной разбору этой теории.
Объяснив процесс постепенного развития органического мира в связи с теорией естественного отбора, Дарвин тем самым выдвинул на первый план идею эволюционизма. В основу его теории легли три положения, объясняющие развитие органических форм: борьба за существование, изменчивость и наследственность. «Чарлз Роберт Дарвин знаменует собой новую эру не только в биологии, — подчеркивал в той же статье Мечников, — но и вообще в истории человеческой мысли». Тщательно разработанная теория английского ученого опиралась на огромное количество неопровержимых фактов, объясняла множество загадочных явлений и указывала новые пути для дальнейшего исследования природы. И действительно, вскоре были предприняты попытки применить теорию Дарвина вне биологии. Ее принципами стали пользоваться в этнографии, антропологии, психологии, а также в географии.
И эволюционный подход к изучению природы все больше убеждал, что ничто в природе не существует обособленно: одно явление обусловливает другое, все взаимосвязано в своем развитии и поэтому должна быть наука, организующая природу в целом, в единстве. Определилось это не сразу, но постепенно стало ясно, что такой наукой должна стать география, и тогда произошло как бы ее «второе рождение».
У знаменитого географа, большого ученого Элизе Реклю зародилась и созрела мысль раскрыть перед читателем «тысячи взаимных отношений воздуха и воды, все явления планетной жизни». Реклю умел ярко, красочно описывать те страны, где он бывал, и здесь его можно было сравнить только с Гумбольдтом. Значение «Всеобщей географии» было огромно.
Л. И. Мечников, как и Э. Реклю, тоже подходил к изучению природы и народов комплексно, как эволюционист. Многие годы он собирал материалы по истории древневосточной культуры, изучал теории других географов и социологов и только после этого решил создать свою теорию о «взаимодействии между природой и обществом», или «географическую теорию развития современных обществ».
«Проблема, к которой я стремлюсь, — писал Мечников, — может быть сформулирована в следующих словах: какая таинственная сила налагала на некоторые народы то ярмо истории, которое осталось вовсе неизвестным для подавляющего большинства человеческих обществ? Каковы естественные причины неравного распределения благодеяний и тягостей цивилизации? Может быть, наши исследования бросят луч света на эти вопросы, социологическую важность которых излишне доказывать»[6].
Рассматривая природу не только саму по себе, но и в зависимости от воздействия на нее человека, который является «общественным существом, производителем материальных благ» («Дело», 1883), Мечников выступил с критикой так называемой робинзонады, говоря, что «робинзоны существуют только в детских книжках» (там же). Ученый справедливо отметил, что имеющиеся многочисленные «теории об обществе не дают нам ответа на вопрос, чем же должна заниматься социология» («Дело», 1880), и пришел к выводу, что до сих пор отсутствует подлинная наука об обществе.
Подчеркивая необходимость создания науки об обществе, Мечников, однако, не создал такой науки. Но среди других представителей антропогеографического направления в социологии Лев Ильич Мечников выгодно отличается тем, что в своей историко-социологической концепции он раскрывал активную роль человека в преобразовании природы. Человек для ученого не столько обитатель Земли, сколько ее преобразователь.