В главе о зарождении культуры на берегах великих рек в Египте, Халдее, Индии и Китае он писал:
«Четыре древнейшие великие культуры все расцвели в среде великих речных стран. Хуанхэ и Янцзы орошают местность, где зародилась и выросла первобытная китайская культура; индийская или ведийская культура не выходила за пределы бассейнов Инда и Ганга; ассиро-вавилонские первобытные культурные общества разрослись по Тигру и Евфрату — этим двум жизненным артериям Месопотамской долины; наконец Древний Египет, как это утверждал уже Геродот, был „даром“, созданием Нила».
Все эти реки, считает Мечников, «обладают одной замечательной характерной чертой, способной объяснить секрет их выдающейся исторической роли: все они обращают орошаемые ими области то в плодородные житницы, питающие миллионы людей за труд нескольких дней, то в заразные болота, усеянные трупами бесчисленных жертв. Специфическая географическая среда этих рек могла быть обращена на пользу человека лишь коллективным, сурово дисциплинированным трудом больших народных масс, хотя бы состоящих из самых разнообразных и разнородных этнических элементов. Каналы Янцзы и плотины Хуанхэ являлись, вероятно, результатами мудро объединенной коллективной работы многих поколений, вероятно, гораздо более многочисленных, чем те поколения, какие строили египетские храмы и пирамиды.
Под страхом неминуемой смерти река-кормилица заставляла население соединять свои усилия на общей работе, учила солидарности, она вынуждала каждого на такие работы, общеполезность которых обнаруживалась лишь со временем и план которых чаще всего бывал непонятен рядовому человеку. Вот истинная причина боязливого, благоговейного обожания Реки, этого бога, который питает и повелевает, убивает и дает жизнь».
Выходит, что ценность и полезность рек зависели не только от их природных данных, но и от самого человека, от того, как он, объединившись, умел использовать реки для сохранения своей жизни.
Однако существуют и другие реки, и притом такие крупные, как Лена, Енисей, Обь, Амур, и реки Америки: Миссисипи, Миссури и Амазонка. Почему же там не были отмечены вошедшие в историю очаги цивилизации? На этот вопрос ученый дает следующие ответы:
«Великая сибирская река — Амур, впадая в Тихий океан, лишена многих неудобств больших северных сибирских рек, но тем не менее Амур не сделался очагом цивилизации, хотя в некоторых местах его течения плодородие почвы почти баснословно и его вековые леса с приречной долиной могли бы стать раем для охотников, рыболовов и даже для земледельцев. Енисей в верхнем своем течении представляет нам любопытный образец географической среды, в некоторых отношениях, быть может, слишком благоприятствующий человеку и вследствие этого непригодный для развития и прогресса цивилизации.
Дело в том, что слишком благоприятные и удобные условия позволяют обитателям данной географической среды задерживаться на низших ступенях и оставаться целые века в состоянии бродячих земледельцев, довольствующихся только новой, неистощенной землей. Вознаграждая слишком щедро отдельных, живущих изолированной жизнью, людей, такие неблагоприятные условия не имеют в себе стимула к координированию отдельных условий в нечто сложное, общественное, не заставляют человека переходить к высшим формам солидарности, составляющим необходимое условие исторического развития».
Действительно, самая большая река в мире Амазонка протекала когда-то почти по необитаемым областям. Река играла второстепенное значение для народов, едва вышедших из стадии первобытного состояния. Не имела никакого значения для бродячих индейцев, живущих охотой, и Миссисипи.
Кроме благоприятных природных условий, надолго задерживающих человеческое развитие, были и неблагоприятные условия, как, например, в среднем и нижнем течениях рек Енисея, Оби и Лены, находившихся большую половину года во льдах. Приспосабливая среду к своим методам и способам в борьбе за жизнь, человек учился освобождаться от абсолютной власти среды: от холода, снега, льда — и обеспечивать себя теплом, пищей; он увеличивал до бесконечности точки соприкосновения с природой, использовал природные условия, иногда даже бывшие ему бесполезными или вредными. Эти на первый взгляд противоречивые требования на деле ставили перед человеком альтернативу: погибнуть или остаться жить.