Несколько минут спустя Лар вернулся и встал перед Каавреном.
— Ну? — сказал Тиаса.
— Мадам благодарит и спрашивает, не будет ли Граф так добр, чтобы подождать ее на террасе?
— Очень хорошо. И, пожалуйста, принеси нам кофе.
— Я немедленно сделаю это, — сказал Лар, — если только…
— Да? Если только?
— Если Ваше Лордство захочет и у вас есть фильтр, я знаю, как сварить кляву.
Лицо Кааврена слегка просветлело и на его губах появилось что-то, похожее на улыбку, когда он тихо сказал, — Неужели ты можешь? Я не пробовал клявы по меньшей мере триста лет. Да, конечно, принеси нам горшочек.
— Мед и крем?
— Точно.
— Здесь есть бисквиты и бекон?
— Возможно. Принеси нам то, что есть.
Лар поклонился и отправился исполнять поручение, а Кааврен пошел на террасу, которая находилась позади дома и откуда открывался замечательный вид на океан-море — вид, который, на самом деле, даже улучшился с Междуцарствием, так как на юго-западе больше не стояла Башня Кайрана. С моря дул утренний ветер, так что надо было надеть то, что удачно называлось «утренней накидкой»: эти накидки висели на колышках около двери террасы. Кааврен взял свою, бледно-голубого цвета с вышивкой, и уселся на свое кресло, лицом к безграничному красновато-оранжевому океану, простиравшемуся далеко под ним. Мгновением позже вошла графиня, в утренней накидке из красного лиорна отделанной коричневой, едва заметной вышивкой (мы должны добавить что графиня, хотя и Тиаса, всегда любила носить цвета Дома Лиорна, как потому, что они ей очень шли, так и потому, что совершенно не заботилась о том, что диктует мода). Кааврен встал, взял обе ее руки в свои, улыбнулся и проводил ее к креслу рядом с собой, где они и сидели вместе несколько минут, пока не появился Лар и не объявил, — Посланник от Чародейки с Горы Дзур, — что заставило Кааврена и Даро нахмуриться от неожиданности, так как Лар, по неопытности, вначале назвал посетителя гонцом, а не посланником, а последнее требовало от хозяев встать и приветствовать его со всей учтивостью ради той, которая его послала.
Тем не менее они сделали это без малейшей неловкости. Даро наклонила голову и сказала, — Я — Графиня Уайткрест, а это Лорд Кааврен. — Посланник очень низко поклонился и не назвал, конечно, свое имя, но уселся на кресло, предложенное ему из-за уважения к его долгу, и с благодарностью принял кляву, принесенную Ларом, которая была так хороша, что Граф и Графиня немедленно простили Лару его невольную ошибку.
Посланник, должны мы сказать, вовсе не был Теклой, но, судя по особенностям его лица, действительно принадлежал Дому Феникса, во всяком случае на первый взгляд, и некоторое время Граф и Графиня просто поражались, глядя на него, пока не сообразили, по форме его скул и носа, что их посетитель Драконлорд — и действительно, люди из Дома Дракона часто напоминают представителей Дома Феникса.
— Ваше Лордство безусловно заметило, — начал посланник, — что я ношу ливрею Феникса.
— Да, мы обратили внимание, — сказала Даро.
— Это только из-за моей миссии. Я взял на себя задачу выполнить эту миссию по требованию той, которой служу. Вы можете сказать, что меня нанимает то один хозяин, то другой. Тем не менее осмелюсь предположить, что мой визит не неожидан.
— Это зависит, — осторожно сказала Даро, — от чьего имени вы пришли.
— Я служу той, кого зовут Сетра Лавоуд, а это имя, надеюсь, не неизвестно вам.
— Это правда, — сказала Даро. — Я слышала, как это имя произносили, довольно давно.
— Сетра, со своей стороны, служит той, кого зовут Зарика.
— Зарика? — сказал Кааврен. — Я не думаю, что знаю ее, но…
— Но это имя, — сказала Даро, — очень многозначительно.
— Она, — сказал посланник, — последняя из рожденных в Доме Феникса.
Кааврен и Даро посмотрели друг на друга.
— Ее мать, — продолжал драконлорд, — принцесса Лудин, которая была Наследницей от Дома Феникса в момент катастофы. Ее отец…
— Вернуа, — сказал Кааврен, внезапно вспомнив разговор, который у него был с этим весьма достойным джентльменом за несколько дней до падения империи.
— В точности, — сказал посланник. — Вернуа умер во время Катастрофы Адрона, но он…
— Отправил свою жену из города за несколько дней до того.
Посланник нахмурился. — А! Вы знали об этом?
— Когда-то, — сказал Кааврен. — И, тем не менее, до тех пор, пока вы не напомнили мне об этом, я не вспоминал о нашем разговоре с ним больше двухсот лет.
— Да, хорошо. Похоже на то, что Лорд Вернуа предвидел катастрофу, и отослал свою жену, Принцессу Лудин, в безопасное место за несколько дней перед несчастьем, где она и родила ребенка.
— Зарику.
— Совершенно точно. Сама принцесса прожила после рождение ребенка не больше года, став одной из жертв первой волны чумы, сопровождавшей Катастрофу, но ребенок выжил, его воспитали приемные родители, и как раз сейчас пришло время… — Посланник умолк и выжидающе посмотрел на Кааврена.
— Да? Пришло время?
— Сетре Лавоуд кажется, что время пришло.
— Время пришло для чего, мой дорогой сэр?
— Что касается этого, я не могу ничего сказать.
Чтобы скрыть свое замешательство, Кааврен занял себя, налив в свой стакан еще клявы, добавил мед и крем, а потом выпил. В этот момент Лар, который незаметно выскользнул наружу, вернулся с подносом, на котором громоздились подогретые бисквиты, баночка с маслом и кувшин с яблочным мармеладом, так что на несколько минут разговор прекратился. В течении этой недолгой паузы, Даро, которая вообще говорила мало, изучала своего мужа, думая о мыслях в его голове, но не желая проникнуть в них.
После того, как каждый из трех съел несколько бисквитов, графиня сказала, — Мы ожидали вас не раньше следующей недели.
Посланник кивнул. — На этот раз поездка прошла не так тяжело, как мы ожидали, но, тем не менее, это был долгий путь по опасным местам.
— Я понимаю. Хорошо, мы рады приветствовать вас здесь.
Посланник значительно наклонил голову и сказал, — Вот моя печать и письмо. — Он встал и отдал оба этих предмета Графине, которая оглядела их и передала Кааврену, который, проверив подпись и описание, содержавшееся в письме, как и аутентичность печати, вернул их посланнику. Тем не менее, прочитав описание Сетры Лавоуд, Кааврен обратил более пристальное, чем раньше, внимание на самого человека, внезапно нахмурился и, уставившись тяжелым взглядом на Драконлорда, произнес только одно слово, — Аттрик.
Посланник кивнул. — Я имею честь быть его сыном.
— Да, — сказал Кааврен, улыбнувшись во второй раз за это утро. — Вы напоминаете его. — Потом, уже не улыбаясь, он спросил, — И как поживает мой старый друг?
— Увы, сэр, он был в Драгейре во время Катастрофы.
Кааврен печально склонил голову. — Прошу прощения, — сказал он голосом, настолько низким, что это был скорее шепот. — Я и не знал, что он был так близко в эти последние дни. — К концу фразы его голос от шепота опустился еще ниже — к молчанию.
— Я почти не знал его, — сказал посланник.
Кааврен кивнул и твердым голосом сказал, — Я имел честь и удовольствие хорошо знать его. Ваше имя, молодой человек, Китраан, не правда ли?
— Да, милорд.
— Хорошо. Китраан, вам всегда будут рады в моем доме, приедете ли вы по делу или нет, в память о добром человеке, хорошем бойце и замечательном друге. — Он вопросительно взглянул на Даро, и она торжественно кивнула.