— Может быть это и правда, — сказал Пэл. — Но будьте уверены, мы даже не узнаем, если она уйдет. Но что мы можем сказать и сделать? Мы не делали никаких проверок.
— Но разве возможно, — сказала Хабил, — проверить ее, не нападая на Гору?
— Может быть есть способ, — сказал Пэл. — Есть юные Дзурлорды, и даже Драконлорды, которых можно убедить выступить против нее; а это даст нам некоторые указания, насколько мы должны опасаться ее.
— Вы сможете устроить это? — сказал Кана.
Пэл поклонился. — Но есть еще одно соображение.
— И какое? — спросила Хабил.
— Может быть нам нечего опасаться ее; но, напротив, мы можем заручиться ее поддержкой.
— Как, заручиться ее поддержкой? — сказал Кана.
— В точности. Если она поверит, что мы — лучшая надежда на восстановление Империи, почему нет, она будет помогать, а не мешать нам.
— И каким образом мы в состоянии убедить ее? — сказала Хабил.
— Вот это настоящий вопрос, — ответил Пэл. — Это именно то, что мы должны обдумать.
— А не будет ли проще, — сказал Кана, — послать к ней посланника?
— Как, спросить ее прямо? — сказал Пэл. — Я не подумал об этом.
Хабил хихикнула. — Я не удивлена этому, мой добрый Йенди. Тем не менее, что вы думаете об этом?
— Да, может быть это самое лучшее решение, — согласился Пэл.
— Нам нужно тщательно обсудить, кого именно мы пошлем, — сказал Кана.
— У меня есть идея, — сказала Хабил.
— Был бы рад услышать ее, — сказал Кана.
— Я считаю, что мы должны найти того, кто вежлив, тонок, наблюдателен, скрытен, храбр и умен. Кто способен не только исполнять приказы, но и способен идти дальше приказа, а то и изменять его, если обстоятельства того требуют. Короче говоря, нам нужен тот, кто обладает всеми добродетелями, нужными для выполнения этой миссии.
— Я согласен с вашим списком необходимых добродетелей, — сказал Пэл. — Вам остается только назвать имя того, кто ими обладает.
Хабил, не отвечая, просто улыбнулась, продолжая глядеть на Пэла. Его глаза слегка расширились, когда он сообразил, что она имела в виду, но, секунду подумав, он поклонился.
Двенадцатая Глава
Как Автор, вынужденный против собственной воли описать путешествие Виконта, пытается, исключительно ради Вас, Читатель, сделать путешествие интересным
Тем, кто берет в руку перо и пишет, удовлетворяя стремление народа отвлечься, давно известно, что одни из наиболее трудных задач для писателя возникают тогда, когда персонаж, за которым следит читатель, должен ехать из одного места в другое. Автор должен каким-то образом дать отчет о путешествии, и если просто написать «Они уехали; они приехали», то у читателя чаще всего остается чувство, что он пропустил что-то важное; тем не менее если действительно описать путешествие, как оно происходит изо дня в день, а каждый из этих дней заполнен обычной рутиной путешественника, то это, чаще всего, утомляет читателя; иными словами, нагнетает скуку.
Будьте уверены, тем, кто пишет чистую историю, иногда удается избежать этой дилеммы под тем предлогом, что, поскольку ничего значительного не произошло, нет нужды и описывать это ничего. Но возможен и другой вариант: историк может оказаться настолько удачлив, что у него в запасе найдется какое-то количество событий, которое сохранит интерес читателя; некоторые историки, особенно умный и эрудированный Кропервелл, похоже специализируются именно на таких исторических событиях, которые подходят под это описание.
А что до писателей популярных романов, каждый из них в очередной раз ищет свой способ совладать с этой трудностью, с большим или меньшим успехом. Тот, у кого лучше всего получается сюжет, изобретет абсурдное количество самых разных приключений; тот, кто любит описывать все на свете, обрисует в малейших деталях сцену, через которую проезжают герои и читатель; любитель подытоживать вообще опустит описание путешествия, ограничившись утверждением, что оно было; любитель пышных метафор начнет рассуждать о причинах самого путешествия; а все те, кто похож по манере письма на восхитительную Мадам Пайор с ее «Романами Зеленой Волны», изобретают персонажей которые, по той причине или по этой, неспособны путешествовать; например умнейший Треммел Брокский использует, как место действия, только центр специфического района, а как персонажей только тех, кто живет там, и, естественно, переносит туда все события своих романов; таким образом полностью избегая этой задачи. Все эти способы, а также и другие, о которых мы не упомянули, чтобы не создавать себе дополнительных проблем, вполне разумны и достигают своей цели, если ими пользуются умело и достаточно ловко, тем не менее нам кажется, что наиболее значительным для читателя должно быть то, что наиболее значительно и для самого героя, который привлекает к себе внимание читателя, и это вдвойне верно в случае исторического романа, где мы не свободны в изобретении происшествий, но должны удовольствоваться теми, которыми снабдила нас история, и выполнить нашу задачу таким образом, чтобы сделать их как занимательными, так и наполненными информацией.
Именно по этой причине мы избрали наш собственный способ, достигший определенного успеха, а именно: направить внимание читателя на те события, которые привели к значительным изменениям в нашем персонаже, или, по меньшей мере, изменили ситуацию с теми персонажами, чьи действия привлекают к себя наш интерес; таким образом мы займем внимание читателя борьбой с самим путешествием, разговорами между путешественниками и некоторыми приключениями, которые имели глубокие и долго длившиеся последствия, за что мы, в свою очередь, сможем отплатить ему, обеспечив его более глубоким пониманием наших героев и некоторым развлечением, которое, естественно, будет результатом тех приключений, о которых мы собираемся поведать.
Все сказанное переносит нас во времени на неделю вперед к маленькому костру, около которого расположились Пиро, Китраан и Лар, для того, чтобы чувствовать одновременно тепло и защиту. Джунгли вокруг них жили активной ночной жизнью, оттуда доносились самые разнообразные звуки, хотя самым громким из них было ржание их собственных лошадей, которые тоже стремились подойти как можно ближе к огню, как если бы не были уверены в том, какие именно животные живут поблизости и что среди нет того особого сорта созданий, которые считают лошадь деликатесом. Эти крики и шумы дополнялись треском костра, который, казалось, утверждал, что продолжается драма вторжения человека в дикую природу; тем не менее все эти звуки — природный шум джунглей и звук горящих в огне творений человеческих рук — вместе производили особого рода мелодию, или, по меньшей мере, фон, с которым тихий разговор между Пиро и Китрааном вполне гармонизировал, хотя и по-своему, в то же время обеспечивая, читатель должен согласиться, еще одну достаточно глубокую метафору о человеке и природе, но такую, относительно которой автор воздержится от более точного объяснения.
Продолжая наше исследование, мы находим Пиро, который как раз говорит, — Но, мой дорогой Китраан, вы должны были поучаствовать в приключениях.
— Возможно, — сказал в ответ на его слова достойный Дракон, — но их было не так много и не таких опасных, как вы, быть может, предполагаете. В первый раз в жизни воспользоваться мечом для того, чтобы продырявить чью-либо шкуру и не дать продырявить свою, можно описать как приключение, или чувствовать себя так, как будто это было приключение, даже если тот, кто напал на тебя — невинный и почти не опасный зверь.
— Да, я понимаю это, — сказал Пиро, внезапно подумав о Свиной Кочерге и почувствовав тоску по дому, хотя и на мгновение. — И?
— Да, но когда это случилось во второй или в третий раз, и угроза не стала больше, а цель твоей поездки более важной, ты уже воспринимаешь это как скучную помеху. Правда один или два раза я действительно повстречался с бандитами или разбойниками с большой дороги…