— Хорошо, — сказал Китраан, — но тогда получается, что у нас нет ни малейшего повода для ссоры.
— Да, — сказал голос тоном глубочайшего сожаления. — Похоже, что нет.
— Ча! — сказал Пиро. — Это звучит так, как если бы вам жаль, что мы не можем перерезать друг другу горло.
— Да, — сказал голос. — Я не отказываюсь от этого. Но, увы, похоже на то, что мне придется отказаться от удовольствия.
— Видите ли, — сказал Пиро, — для нас убить кого-либо не является таким уж большим удовольствием.
— О, я вполне понимаю вас. Но если посмотреть вперед, в будущее, то, боюсь, окажется, что мне еще долгие годы не представится возможность сразиться с вами обоими одновременно.
— Ча! — сказал Пиро. — В искренности ей не откажешь.
— Секундочку, пожалуйста, — сказала незнакомка.
— Да?
— Если я не ошибаюсь, вот уже второй раз вы использовали выражение «Ча».
— Да, а разве это нехорошее выражение?
— О, я не имею ничего против, уверяю вас. Вот только…
— Да?
— Убейте меня, если я уже не слышала его раньше.
Пиро пожал плечами. — Я уверен, что есть много людей, которые используют его. Что до меня, то я научился ему от своего отца, который говорит его всегда, когда ему хочется выругаться.
— Ну, ничего плохого в этом нет.
— Я очень рад, что вы так думаете.
— Только…
— Да?
— Постойте там минуточку, пока я ищу такую дорогу вниз с этого камня, чтобы можно было спуститься, не сломав себе шею.
— Так намного лучше, — сказал Пиро, — так как необходимость глядеть на вас вверх привела к тому, что моя шея совершенно одеревенела, и, одновременно, мои глаза полны водой, но тем не менее я не в состоянии различить черты вашего лица и, сказать по правде, я не могу даже сказать, из какого вы Дома.
— О, что до этого, — сказала его собеседница, глядя по сторонам в поисках надежного пути, — разве вы не догадались?
— Ну, я мог бы считать вас леди Дзур.
— И вы были бы совершенно правы, — сказала она, наконец-то найдя ровное место на краю обрыва, откуда в два прыжка, ни один из которых не был, благодаря ее росту, слишком трудным, она оказалась на дороге. Отвесив им глубокий поклон, — она сказала, — Я действительно из Дома Дзур, и меня зовут Тазендра Лавоуд.
— Тазендра! — крикнул Пиро.
— Лавоуд! — крикнул Китраан.
— Точно, — сказала Тазендра, которая, как читатель без сомнения осознал некоторое время назад, была не кем иным, как нашим старым другом.
— Тогда вы, — сказал Пиро, придя к тому же самому выводу, как и читатель, — должны быть той самой Тазендрой, о которой мой отец так часто говорил.
— Ну, это зависит от того, кто ваш отец.
— Ну, он Кааврен из Каслрока.
— Осколки и черепки! — крикнула Тазендра. — Вы сын Кааврена?
— Я имею эту честь.
— Но это восхитительно! Подойдите, мой мальчик, и обнимите меня!
— С удовольствием, — сказал Пиро, весь переполненный чувствами от того, что встретил одного из старых товарищей своего отца. Они тепло обнялись, после чего Тазендра поставила Пиро на расстояние руки от себя и принялась внимательно его разглядывать. Со своей стороны Пиро изучал леди Дзур, о которой слышал столько историй. По любым стандартам она все еще была замечательно красивой женщиной, у нее по-прежнему были прямые каштановые волосы и пронзительные глаза, а ее кожа была также гладка, как у какого-нибудь придворного. Более того, она сохранила и такое же тело, которое было в идеальном порядке, мускулистое и хорошо тренированное. Это наблюдение слегка смутило Пиро, так как леди перед ним была, без всяких вопросов, очень привлекательной женщиной, и Пиро едва ли мог остаться не чувствительным к этому; тем не менее он точно знал, что она была другом его отца, и то, что он разглядывал ее так, как мужчины обычно разглядывают соблазнительных женщин, заставило его почувствовать себя неловко. По правде говоря необходимо добавить, что сама Тазендра не почувствовала ни малейшей неловкости.
Китраан, который никак не участвовал во всем этом, какое-то время ждал, а потом негромко кашлянул, привлекая к себе внимание Тиасы и Дзура.
— Прошу прощения, — сказал Пиро, слегка покраснев. — Тазендра Лавоуд, это мой добрый друг Китраан э'Лания из Крепости Северного Соснового Леса, сын Аттрика, которого вы можете вспомнить.
— Честь, — сказал Китраан.
— Удовольствие и честь, — счастливо сказала Тазендра. — Сын Аттрика!
— Осколки и черепки! — Тазендра собиралась говорить дальше, без сомнения намериваясь спросить об Аттрике, но Китраан опередил ее, сказав, — Я заметил, что вы добавили слово «Лавоуд» к вашему имени.
— Как, вы заметили это? — сказала Тазендра, выглядя очень довольной.
— Да, конечно.
— Ну что ж, это правда.
— И я этому очень рад, вот только…
— Да?
— Что это означает?
— Что это означает?
— Да. Я знаю Сетру Лавоуд, но…
— Разве вы не знаете о Лавоудах, магической руке Императора с незапамятных времен?
— Да, верно, я слышал несколько историй.
— О, клянусь честью, все эти истории — чистая правда.
— И, тем не менее, разве Лавоуды не погибли во время Катастрофы Адрона?
— Па! Вы очень хорошо знаете, что Сетра жива. Или, более точно, она существует.
— Ну, насчет Сетры нет сомнений.
— А если Сетра существует, почему бы ей не пожелать, чтобы появились еще Лавоуды?
— Если вы выражаете это в таких словах, моя дорогая Тазендра…
— О, я именно так и делаю, уверяю вас.
— Тогда мне не нужен ответ.
— И вы совершенно правы.
— Но я все равно поздравляю вас с этим.
— И я, — вмешался Пиро.
— Благодарю, — скромно сказала Тазендра.
— Но, тогда, вы волшебница? — продолжал Китраан.
— Ну, пока нет, но я надеюсь снова стать ей, когда будет восстановлена Империя.
— И я желаю вам этого от всего сердца.
Тазендра поклонилась и собиралась сказать что-то еще, но Пиро прервал ее, сказав, — Прошу прошения, моя дорогая Дзур, но не кажется ли вам, что пришло время продолжить наш путь и встретиться с Сетрой?
— Да, — сказал Китраан. — Мы должны познакомиться с Зарикой.
— Как, — сказала Тазендра, — вы знаете Зарику?
— Нет, но мне сказали, что она будет здесь к тому времени, как я вернусь, и Пиро должен встретиться с ней.
— Хорошо, тогда давайте пойдем.
Пиро слез с лошади и приготовился вести свою лошадь. Китраан нахмурился; но тут ему пришло в голову, что у Тазендры нет лошади, а поскольку никто из них не ожидал, конечно, что Тазендра поедет на лошади лакея, Китраан тоже слез со своего коня и Лар последовал его примеру.
— Сюда, — сказала Тазендра и повела их по дороге.
Вскоре стало ясно, что даже если бы они решили оставаться верхом, им все равно пришлось бы спешится, и очень быстро, так как дорога поднималась вверх так резко, что вскоре они были вынуждены помогать лошадям взбираться по крутому склону, а не наоборот.
— В моей жизни я делал и более простые вещи, — пропыхтел Пиро, пока они сражались за каждый шаг.
— Чем тяжелее подъем, тем более красивый вид открывается сверху, — сказал Китраан.
— Тогда, — сказал Пиро, — я думаю, что вид будет сногсшибательным, так как, клянусь лошадью, подъем просто потрясающе тяжелый.
Из всех них только у Тазендры, казалось, не было никаких проблем с путем наверх, и она даже помогала лошадям; а Лар пыхтел и так сильно дышал, как если бы хотел собрать к себе весь неиспользованный воздух на мили вокруг.
Наконец они оказались на ровной площадке, что-то вроде широкого скального выступа, с отвесной серой скалой перед ними, причем тропинка раздваивалась, огибая ее с обеих сторон. Им потребовалось какое-то время, чтобы придти в себя после подъема; потом Пиро, переводя взгляд с одной тропинки на другую, сказал, — Куда?
— Вперед, — сказала Тазендра.
Пиро посмотрел на твердый серый камень перед собой, потом повернулся к Тазендре, на его лице читалось вопросительное выражение.
Вместо ответа Тазендра повернулась к Китраану и сказала, — Не сделаете ли вы мне честь, мой дорогой Драконлорд?
Китраан поклонился и сказал, — С удовольствием, моя добрая леди Дзур.