— Мы должны сделать что-нибудь.
Айрич пристально поглядел на него. — Вы ради этого завернули ко мне?
— И да и нет, мой друг. У меня дела в этом районе, это правда, но на самом деле здесь у меня одно единственное дело: проехать в совсем другое место, где я участвую в некоторых делах, связанных с благотворительностью. И только мысль о Кааврене заставила меня остановиться здесь.
Айрич кивнул. — Я верю вам, мой друг.
— И что? Вы можете съездить к нему?
Айрич покачал головой, — Я уже думал об этом, и даже несколько раз почти поехал, но…
— Да? Но?
— Но я не верю, что это поможет ему.
— Как так?
— Когда он увидит меня, мой друг, это напомнит ему лучшие времена его жизни, и то, что они прошли. Так что это загонит его еще глубже, и не имеет значения, что я ему скажу.
Пэл вздохнул. — Я боюсь, что вы правы. И тем не менее, мы должны что-то сделать. Мы не можем оставить его в таком состоянии.
— Да, верно, но что?
Айрич покачал головой. — Если бы я знал что, то, поверьте мне, я бы уже давно бы это сделал. Нам нужна идея, а наш друг, обычно полный идей, не с нами.
— Возможно, — сказал Пэл, — мы сможем найти другого Тиасу, который вдохновит нас.
— Да, — сказал Айрич, которого внезапно осенило. — Возможно мы сможем.
— Ба, но я пошутил, мой друг.
— А я нет, — ответил Лиорн.
— Что, вы думаете, мы сможем найти другого Тиасу?
— Да, но особого Тиасу.
— Боюсь, что я вас не понимаю.
— Хорошо, тогда я сейчас объясню.
— Сделайте это, я внимательно слушаю.
И пока Айрич объяснял, Пэл внимательно слушал. Закончив, Лиорн сказал, — Ну, что вы думаете о моем плане?
— Я верю, мой друг, что в нем есть некоторый смысл.
— Вы так думаете?
— Да, только…
— Только?
— Как вы убедите этого Тиасу сделать то, что вы хотите?
— На самом деле, мой дорогой Пэл, и для этого у меня есть план.
— Я был невероятно счастлив услышать его.
— Вот он: я хочу, чтобы это сделали вы.
— Как, я?
— Точно.
— И вы считаете, что я смогу убедить его?
— Я не знаю, сможете ли вы убедить его, Пэл, но я уверен, что вы сможете поставить дело так, чтобы он сделал то, что мы от него хотим, так или иначе. Он живет в дне неторопливой езды отсюда, а у вас всегда есть под рукой средства связи. Так что я не знаю, как вам удастся добиться нашей цели, но, повторяю, уверен, что вы сможете это сделать.
Пэл несколько мгновений думал, потом сказал, — Мой друг, я верю, что придумал способ.
— Меня это не удивляет.
— Хотите ли вы услышать его.
— Нет, я думаю, что нет. Мне это не нужно, так как я полностью доверяю вам.
Пэл хихикнул. — Очень хорошо. Тогда я займусь этим делом, а потом…
— Да?
— Потом я должен заняться делами благотворительности, которые и привели меня в вашу область.
— Как я узнаю в этом вас, мой друг!
— Ну, мы остались такими же, как и были.
— С вашей мыслью, мой дорогой Гальстэн, невозможно не согласиться.
— Ба. Сколько раз я должен напоминать вам, что для вас я всегда Пэл.
— Я не забыл; я просто напомнил вам, что хорошо знаю, что у вас есть не одна сторона.
— Мой друг, — сказал Пэл, — не показалось ли мне, или я действительно услышал намек на критику?
Айрич покачал головой. — Меньше всего на свете. Вы не можете быть другим, чем вы есть, и я люблю вас за боль и славу, которые мы разделили на всех, и ничего не изменил бы, даже если бы смог. Но вы должны простить меня, тоже, если я не в состоянии помочь, но вспомните, что я никогда не лгу.
Йенди улыбнулся, — Вы не можете помочь мне больше, оставаясь собой, чем я могу помочь оставаясь мной.
— Тогда давайте выпьем, в этот раз за нас.
— Согласен.
Этот план был выполнен в тот же момент, что и был согласован. Пэл, осушив свой стакан, сказал, — А пока, прощайте, мой друг, так как я должен идти и позаботиться об огне.
— И пускай он будет гореть светло и жарко, — сказал Айрич.
Пэл уехал на следующее утро, тепло обняв Айрича, который вернул ему еще более теплое объятие, после чего он сел на лошадь, еще раз поклонился и повернул голову лошади от Брачингтонс-Мура. Проезжая через арку, он неслышно прошептал, — Как хорошо иметь друзей, и как редко это бывает. — Несколько часов он ехал, дав возможность своей лошади — а это была коричневая с белым кобыла крамерийской породы, и именно эту породу всегда предпочитал Айрич за ее выносливость и благородный внешний вид — идти шагом. Прошло несколько часов, и он тихонько выдохнул еще несколько слов, — Я надеюсь, что не будет необходимости убивать слишком много невинных людей.
Читателю, возможно, будет интересно узнать, что эти два утверждения, разделенные часами и милями, были, на самом деле, продуктом одной цепочки мыслей. В случае, если читатель стало интересно, каким образом можно соединить две такие далекие мысли, мы возьмем на себя смелость вторгнуться в мысли Йенди, чтобы удовлетворить любопытство читателя.
Начнем с того, что в сознание Пэла всплыли не только те воспоминания, которые он делил с Айричем, но также и с Каавреном, которому он собирался помочь, если сможет это устроить, что и вызвало первое замечание. После чего он вспомнил Тазендру, которую он всегда особенно любил, возможно из-за ее простоты, которая выгодно подчеркивала сложность его самого. Когда позади осталось несколько миль, он вспомнил множество случаев, которые случились с той блестящей четверкой, частью которой он был, и, более того, он припомнил множество проявлений взаимной дружбы, закаленной в топке совместных испытаний, и хотя эта мысль сделала его счастливым, она же и вызвала некоторую печаль, так как, хотя дружба осталась, юность, окружавшая и обогащавшая ее, ушла навсегда.
— Но, — рассуждал он дальше, — так много вещей исчезло навсегда. — «Ча», мог бы сказать мой старый друг Кааврен. Я видел, что делал трактирщик, когда должен был раздобыть лед, чтобы подать клиентам охлажденное вино. И я пересекал реки, когда в ходу были гигантские, сделанные человеком лодки, называвшиеся «баржами», нынче полностью исчезнувшие, да и вообще почти все дороги разрушены до основания. Кстати о реках, половина мостов разрушена, а оставшиеся ненадежны. Лендлорды не могут торговать один с другим, и, точно так же, купцы не в состоянии безопасно привезти крестьянину то, в чем он нуждается. И, хотя я в состоянии проезжать мимо страдающих людей, которых я не знаю, как будто ничего не произошло — действительно, я всегда находил, что мне нетрудно оставаться спокойным перед лицом тех, кому не повезло — тем не менее я видел многое, даже слишком многое со времени падения Империи, не говоря уже о Чуме, которая, похоже, возникает каждый раз, когда мы думаем, что избавились от нее. А что мы можем сделать? Такое совершенно обычное дело, как уборка мусора, проблема, которая была решена сотни тысяч лет назад, снова возникла из небытия, и каждая деревня должна решать ее заново, без всякого волшебства, и даже без возможности легко передать свое решение другим. Да и искусство врача так сильно опирается на магию, что те болезни, которые раньше лечились без малейших затруднений, нынче чаще всего смертельны, хотя и не всегда.
— Вот поэтому, — продолжал он, — мы и занялись восстановлением Империи. Или, по меньшей мере, это хорошая причина для того, чтобы сделать это, даже если это далеко не моя цель, так как я сам стремлюсь занять и сохранить достаточно важное место, с Империей или без нее. А почему я не должен? Пока заклинание Адрона не вышло из-под контроля, я упорно добивался своей цели — стать Его Доверительностью, а из этого положения я мог бы получить доступ к достаточно секретным знаниям, что помогло бы мне достичь всего, что бы я не захотел. Так как теперь всего этого не достичь, не важно, я должен добиться власти другим путем, и можно ли себе представить лучший способ, чем стать важным инструментом для построения Империи? Возможно, обо мне даже упомянут в истории, что было бы восхитительно. Не исключено, однако, что Империя будет построена на телах многих из тех, кто этого добивается. Но, тем или иным способом, если я достигну своих честолюбивых целей, и, при случае, помогу тем несчастным, которые сейчас страдают от отсутствия того, что давала им Империя, это должно быть сделано. Я надеюсь, что не будет необходимости убивать слишком много невинных людей.