— Похоже на то, — согласился Китраан. — Мика, не взяли ли мы палатки?
— Милорд, у нас есть помасленные покрывала, а также шесты, веревки и шипы.
— Ну, тогда мне представляется, что у нас есть и палатки.
После чего они все-таки вымокли, и, более того, оставались мокрыми несколько дней, так как весна в Луате не является сухим сезоном; несмотря на это они ехали дальше, и постепенно дождь прекратился.
— Рано или поздно, — сказала Зарика, — любой дождь кончается.
— Ну, — сказала Тазендра, — рано или поздно дождь пойдет опять.
— И это очень хорошо, — заметил Китраан, — иначе весь мир стал бы пустыней.
Мика повернулся к Лару и сказал, — Они становятся философами.
Лар кивнул. — Может быть тебя развлечет, если ты узнаешь, что мой хозяин обвинил меня в том, что я философ.
— Как, он это сделал?
— Даю тебе слово.
— Ну, быть философом не так уж плохо.
— Ты так думаешь?
— В любом случае, пока ты надрываешься, твоя голова работает.
— Ну я привык надрываться на работе.
— О, что касается тяжелой работы, я могу рассказать тебе много историй.
— Прости меня, если я предположу, что эти истории не поднимут мне настроения.
— Без сомнению ты прав, дружище, поэтому я отступаю.
— Ты так добр.
— Ты так думаешь? Ну — но что это?
— Всадник — или я совсем ослеп.
— Согласен.
— Нет, не один, много всадников.
— По меньшей мере десять, или я не арифметик.
— И похоже они едут сюда.
— Ну, я почти уверен, что ты прав.
— Как ты думаешь, бандиты?
— Моя табуретка под рукой, если это так. И тем не менее…
— Ну?
— Похоже, что они Драконлорды.
— А что, по твоему нет бандитов, которые являются Драконлордами? Я тебе прямо скажу, что такие должны быть, и вот доказательство: я сам знал некоторых.
— И тем не менее я никогда не слышал о банде, состоявшей только из Драконлордов.
— Ну, вот это правда. Возможно ты прав.
— И тем не менее, как я уже сказал, моя табуретка готова к бою, и, смотри, моя хозяйка поводит плечами.
— Ну, и что означает то, что она поводит плечами?
— О, даю тебе слово, это совсем не спроста.
— Хорошо, но что же это означает?
— Это означает, мой дорогой Лар, что она хочет знать, что ее меч правильно висит за спиной, то есть он в таком положении, что его можно мгновенно выхватить, если понадобится.
— Но тогда она боится, что мы можем быть вовлечены в потасовку?
— Ба! Что ты такое говоришь? Моя хозяйка не боится ничего.
— Нет, нет; я только имел в виду…
— Шшш, они говорят.
— Тогда давай послушаем.
На взгляд Пиро самой замечательной особенностью появившегося перед ними приземистого, жилистого, крепко-сложенного Драконлорда было то, что, в отличие от Пиро и его товарищей, на нем не было ни единого знака, по которому узнают путешественника: то есть, его мундир был абсолютно чистым, и даже еще сохранял четкие складки, которые делаются теми, кто сделал стирку и утюжку мундиров своей профессией. Потом Драконлорд заговорил, обращаясь к Тазендре, и сказал, — Я желаю вам доброго дня, миледи.
Тазендра, поклонилась ему, не сходя с лошади, а эта лошадь, как отметил Пиро, была несколько больше, чем конь Драконлорда, и сказала, — И вам, мой дорогой Драконлорд. Меня зовут Тазендра Лавоуд. Вы заметили, что дождь закончился?
— Лавоуд? — сказал Драконлорд
Тазендра поклонилась.
— Хорошо, Тазендра Лавоуд, я Рюнаак э'Терикс и это — он указал на джентльмена рядом с собой — мой сержант, Магра э'Лания. Я командир подразделения Императорской Армии Его Величества Каны Первого, Императора Драгейры, Принца Канефтали, Герцога Каны, Графа Скинтера, Уайтсайда и…
— Да, да, — сказала Тазендра, — я не сомневаюсь, что у него есть еще много других титулов. Ну, я сама баронесса Даавия, и, конечно, у меня еще есть и другие титулы. Но я задала вам вопрос, мой дорогой Рюнаак.
— Вопрос? Ах, да, я отвечу на ваш вопрос, конечно. Я тоже заметил, что дождь больше не идет. Но теперь я хотел бы узнать имена ваших спутников и что вы делаете здесь.
— На самом деле, — сказала Зарика, — вам нет никакого дела до того, что мы делаем здесь, мой дорогой Рюнаак. Мое имя Зарика, из Дома Феникса, у меня нет никакого титула, и я думаю, что вы заинтересованы только в одном: узнать, как мы относимся к претензиям Лорда Скинтера. Ну, это правда?
Рюнаак нахмурился. — Кто из вас командир?
Зарика пожала плечами. — Мне представляется, что если кто нибудь и есть, то это я. И, что относительно моего вопроса?
Рюнаак кивнул, — Да, вы проницательны. Это именно то, что я желаю узнать.
— Тогда я скажу вам.
— Я буду чрезвычайно признателен, если вы сделаете это, миледи.
— Вот ответ: мы считаем его выскочкой, простым генералом, каких тысячи, и мы полностью отвергаем его претензии. — Свои слова Зарика сопроводила самым изысканным поклоном.
Рюнаак, несмотря на поклон, вовсе не обрадовался ответу. — Вы понимаете, — сказал он, — что такой ответ, скорее всего, не заставит меня полюбить вас.
— Да, но это правда, а мне говорили, что правда всегда что-нибудь да значит.
— Действительно значит. И даже так много, что нельзя бесполезно бросаться ею; особенно тогда, когда такие действия могут быть опасными.
Он сказал это достаточно угрожающим тоном, но Зарика в ответ сказала, — Опасными? Нам? — Она внимательно посмотрела вокруг. — Как, здесь есть еще кто-то, кого я не могу увидеть?
— Вот, — тихонько сказала Тазендра Китраану. — Хорошо сказано. Это самое малое, что можно сказать о маленькой Феникс.
И опять Рюнаак не обрадовался ответу. Более того, он стал просто несчастлив, вытащил меч и направил его так, что конец уставился прямо в грудь Зарике. Остальные десять солдат, командиром которых он был, не остались только наблюдателями и тоже вытащили свое оружие.
Пиро почувствовал, как сердце застучало у него в груди, тем не менее к его чести мы должны сказать, что хотя он даже спрашивал себя, как он будет вести себя в том, что выглядело как первый бой, и надеялся, что не струсит в этом бою, его меч был уже в руке. Тазендра, со своей стороны, даже не подумала вынимать меч. Вместо этого она повернулась к Зарике и спросила, — У вас есть какие-нибудь инструкции?
Теперь сама Зарика потянулась к мечу, который, несмотря на тонкость, был из хорошей стали и вполне приличной длины. Она вытащила его мягким движением человека, который знает как это сделать, и сказала, — Инструкции?
— Да. То есть я хотела сказать, не хотите ли вы оставить одного из них в живых, как пленника.
— А. Нет, в этом нет никакой необходимости.
— Очень хорошо, — холодно сказала Тазендра и потянулась к своему мечу, висящему за плечами, крепко ухватила его и вытащила, одновременно дав шпоры лошади и послав ее вперед, маневр кавалериста, старый как воин на коне, так что без всякого предупреждения она оказалась рядом с Рюнааком, и лезвие ее меча опустилось прямо на его голову. В ответ Рюнаак, захваченный врасплох, без малейшего колебания упал с лошади, убитый наповал.
— Не хотите ли вы отдать приказ к атаке? — сказала Тазендра.
— Это будет бесполезно, — ответила Зарика.
Пиро, должны мы сказать, вначале почувствовал, как его охватило странное ощущение. Странное, должны мы добавить, потому что это было не беспокойство по поводу собственной жизни, но скорее, внезапное замешательство по отношению к Зивре, то есть Зарике. Он всегда относился к ней с большой любовью, но, однако, никогда не думал о возможности, когда в ситуации, когда сталь была против стали, она будет так держать оружие в своей руке, как если бы была совершенно привычна к таким спорам. Ощущение было такое, как если бы она внезапно стала совсем другим, незнакомым человеком, и это сбивало его с толку.
Одновременно, будущее действие — то есть спор стали против стали, где ставкой была жизнь — заставило кровь хлынуть ему в голову, огонь битвы побежал по жилам. Увидев, что сделала Тазендра, Пиро, не думая, ударил пятками по бокам лошади и послал ее вперед на полной скорости. На самом деле он еще не знал, что должен сделать, но знал, что вначале надо рвануться вперед, это правильный путь; и когда увидел перед собой вооруженного врага, запаниковавшего после такой быстрой смерти командира, Пиро, не теряя времени, нанес хороший удар, который так получилось, попал солдату по правому боку. Пиро не знал наверняка, какое эффект произвел его удар, но, прежде, чем он сумел узнать, лошадь уже вынесла его из битвы, так что ему пришлось резко натянуть поводья и повернуться, чтобы понять, что он должен делать дальше.