Помимо Орлаан, которая стояла в стороне от боя и Вадра, который, хотя и командовал, напрямик не вмешивался в него, было еще десять бандитов. Хорошо известно, что в бою на лошадях инициатива принадлежит тому, кто движется; то есть, обычный закон военной науки, согласно которому защищающийся сильнее чем нападающий, здесь попирается, если читатель простит нам невольный каламбур, неотъемлемой силой конной атаки и неотъемлемой слабостью конной обороны. Это дало нашим друзьям преимущество, которое помогло им слегка уравнять шансы, несмотря на численное неравенство.
Другое преимущество они получили почти немедленно, когда меч Тазендры проскользнул через оборону Моры и с силой ударил ее в бок, сломав два ребра и сбив разбойницу на землю.
Одновременно Пиро, который уже имел опыт первого сражения, не стал беспокоиться о своей шкуре, но дал своей лошади нести его вперед, одновременно поддерживая хорошую защитную стойку, пока не увидел просвет в обороне одного из бандитов, так как тот, инстинктивно реагируя на быстро атакующую лошадь Пиро, слегка потерял равновесие и отвел свой меч слишком далеко в сторону, ошибка, за которую он дорого заплатил, так как конец меча Пиро ударил его в шею и нанес настолько глубокую рану, что ее было невозможно игнорировать, и еще труднее залечить.
Китраан тоже не терял времени даром. Он бросился прямо на Вадра, решив, что вряд ли бандиты будут сражаться, если их предводитель будет мертвым. Мысль была совершенно замечательна, но придумана без Варда, которому крайне не понравилась идея о дырках в своей шкуре, и который в самой простой форме высказал свое несогласие: повернул лошадь и удрал из боя, так что Китраану прошлось переключиться на другого всадника, с которым он обменялся несколькими замечательными ударами, можно сказать в классическом дуэльном духе, после чего нанес своему противнику рану в плечо, заставившую того выронить оружие.
Мы обязаны сказать, что к этому времени враг, то есть банда Вадра, уже был растерян; и его растерянность резко увеличилась Микой, который, хотя и не сумел никого ударить своей знаменитой табуреткой, заставил по меньшей мере многих из них уклоняться от нее, так как он бросился в самый центр схватки, бешено размахивая ею. Более того, и Лар обозначил свое присутствие, во-первых бледным выражением лица Теклы, а во-вторых разбойником, которого он ударил настолько эффективно, что тот во весь рост растянулся на земле.
— Хорошо сделано, — восхищенно закричал Мика.
Лар не ответил, слишком сильно переживая свой первый боевой опыт; но он сумел слегка поклониться, принимая комплимент.
— Но скажи мне, — удивился Мика, — как это тебе удалось уложить этого верзилу на землю с одного удара?
Вместо ответа Лар поднял вверх большую сковородку, целиком сделанную из железа.
— Да, — согласился Мика. — Это, как мне кажется, очень сильный довод.
Лар жестом указал на человека, лежащего на земле, как если бы хотел сказать, — Во всяком случае он тоже так думает.
Тем временем наши друзья повернули лошадей, приготовившись всеми силами встретить контратаку, и радуясь не только тому, что им удалось уменьшить количество врагов, но, еще больше, тому обстоятельству, что за их спинами больше нет водопада. Однако, к их полному удивлению, контратаки не последовало. На самом деле не было никого, кто мог бы сражаться с ними. Орлаан исчезла, как будто ее и не было, а все остальные бандиты, за исключением раненых или лежащих без сознания, бежали, как подхваченные ветром; довольно далеко от места боя был виден Вадр и даже можно было услышать, как он пытается собрать своих людей.
— Что это? — сказала Тазендра. — Неужели мы победили так легко?
— Да, я думаю, что мы это и сделали, — сказал Пиро.
— Их сердце было не на поле боя, — сказал Китраан.
— И мое тоже, — заметил Пиро, взглянув на верхушку утеса. Действительно, мы не сумели открыть читателю, что происходило в сердце Пиро во время сражения; частично из-за путаницы, почти не оставлявшей место другим эмоциям. Но мы верим, что читатель сам легко поймет его: друг, с которым он вместе вырос, умер, во всяком случае он так считал. Он вспомнил радость встречи на Горе Дзур, и как они сидели рядом и он говорил о «приключении». Он знал, что приключение означает опасность, и ему приходило в голову, что он может умереть, выполняя свой долг; тем не менее он никогда не думал, что может увидеть смерть своего друга, и что, несмотря на все усилия, может не выполнить свой долг.
Теперь, в первый раз в своей жизни, он испытал чувство, заставившее его получше понять те угрызения совести, которые много лет мучили его отца: быть исполнителем важнейшего дела, и потерпеть поражение, чуть ли не в самом конце. Хотя он все еще был поражен внезапностью всего случившегося, он чувствовал и горечь. Пиро был готов к трудностям, боли, даже к смерти; он не был готов и поражению и потере друзей.
Тем не менее, мы должны напомнить читателю, что от самого сильного шока Пиро уже оправился, и, более того, он был молод. Так что горечь, о которой мы уже упоминали, ни в коем случае не победила его. Какое-то время он стоял на утесе и глядел в Водопад Врат Смерти, затем сжал челюсти и с треском вогнал меч в ножны.
— Ну, и что мы будем делать? — сказала Тазендра.
— Оставаться здесь бессмысленно, — сказал Китраан.
— Да, но тогда что? Если мы потерпели неудачу…
— Да? — сказал Китраан. — Если?
— Тогда, по меньшей мере, мы должны получить удовлетворение.
— Как, удовлетворение? О каком удовлетворении вы говорите?
— О чем еще, как не об удовлетворении догнать и убить оставшихся бандитов?
— А, — сказал Китраан. — Да, это я понимаю. С моей точки зрения, замечательный план.
— Да? — спросила Тазендра. — Просто великолепно. А вы, Пиро?
— Нет, — сказал Пиро, отворачиваясь от утеса и глядя на своих товарищей.
— Нет?
— Нет. Мы возвращаемся на Гору Дзур.
— И все-таки…
— Первым делом мы должны поговорить с Сетрой Лавоуд. Она дал нам эту миссию, и мы обязаны рассказать ей о результатах.
— И все-таки, — упрямо сказала Тазендра. — Дать возможность бандитам ускользнуть…
— Они никто. Они не стоят нашего внимания.
— Да, но что об Орлаан?
Пиро нахмурился. — Ну, Орлаан это кое-что другое.
— Да. Я хочу, я могу вспомнить…ага! Есть!
— Что?
— Она дочь Серого Кота.
— Как, Серого Кота? Гарланда? Который ранил моего отца в руку, убил нескольких благородных людей и был причиной стольких волнений в конце Правления Феникса?
— Именно его. А дочка убежала из боя, и, получается, сумела сбежать от Катастрофы, хотя была совсем недалеко. Как ее звали?
— Грита, — сказал Пиро, который, несмотря на то, что его отцу не часто хотелось рассказывать о прошлом, ловил и запоминал каждую деталь этих редких рассказов, когда Кааврен это все-таки делал.
— Точно, — сказала Тазендра.
— Грита, — повторил Пиро, как бы сам для себя.
— И теперь? — спросил Китраан.
Пиро на несколько минут задумался; наконец он сказал, — Мы должны вернуться на Гору Дзур. Что до Гриты, нам не надо заботиться о ее поисках; она сама найдет нас. Я уверен, что и наш друг Вадр тоже найдет нас. Поэтому, мы не должны расслабляться ни на секунду и быть всегда настороже.