Наемник вдруг вспомнил свой ночной бой с сектантами и расхохотался. Нет бы продырявить человека из луков, так полезли вплотную. Ха!
Он вдохнул поглубже свежий утренний воздух. Так вот оно что! Это ж магия!
Магия невидимая. Ее не засечешь по пламени, по воде, по стеклу. Нет, магия разлита в воздухе, у непривычного человека она вызывает разные ощущения. У кого головную боль, у кого боль в суставах, кто-то замыкается в себе, а кто-то начинает нести бред. У него магия вызвала резкую смену настроений. Эур постоял, прислушиваясь к себе.
Где-то внутри начинал закипать страшный гнев на всех и первым желанием было превратить чье-нибудь лицо в кашу из костяного крошева и крови. Через два-три удара сердца вдруг нахлынула такая депрессия, что наемник поймал себя на том, что он решает, как бы поизощреннее покончить с жизнью. Вот дьявол! Он провел ладонями по мокрой траве и прижал руки к лицу.
Наваждение схлынуло, но едва лишь он отнял ладони, как его снова скрутило. На этот раз от смеха. Причем смеха искреннего! Он хохотал, словно ребенок, словно утопающий, только что спасшийся из безнадежно затянувшей трясины. Спустя момент и это ушло, оставив гнетущую тяжесть на сердце и вселенскую усталость.
Эур в сердцах сплюнул и, превозмогая дрожь в руках, полез в свой мешок. Выудил оттуда бутылку, ловко стыренную из сторожки на заставе, трясущимися пальцами содрал запечатку и в несколько глотков опорожнил бутыль до половины.
— Ааааххххфффууууу!!!! — наемник едва не изверг наружу все содержимое желудка. Зажал рукой рот и запрокинул голову назад, сдержался. В бутылке было не вино, а та самая шлабата, самогон. Солдаты, видать, на вино не раскошеливались. Выдрав стебель придорожной полыни, Эур поднес его к носу и сделал глубокий вдох. Сглотнул несколько раз.
— Ууухх… — ему немного полегчало. С этого момента магия уже была не властна над его сознанием. Теперь там заправлял алкоголь. И для Эура это был наилучший вариант.
Имперский совет прилагал немалые усилия к тому, чтобы держать под контролем использование магии в пределах Империи, но даже ему это не удавалось в той мере, в какой хотелось бы. Что касается Порубежья — здесь царил полный, откровенно выражаясь, беспредел. А ведь магия стихий, то есть, настоящая магия, а не колдовство и ритуалы, оставляет след в окружающем мире. Любое заклинание, задействующее одну из четырех стихий — огонь, землю, воду и воздух — дает резонанс. Иногда в ту же стихию, иногда понемногу во все.
Люди, родившиеся и жившие в Порубежье, привыкали к такому магическому фону. Не сказать, что они выработали иммунитет к воздействиям магии на психику; скорее, привыкли к таким перепадам и научились их контролировать.
Эур знал об этом, но первое воздействие оказалось пагубным, тем не менее. Даже в предыдущие его посещения Порубежья ему не было так плохо.
Несколько минут он сидел на обочине дороги, прихлебывая из бутылки мелкими глотками, обгрызая копченый окорок и разговаривая с собой.
"Напрямик к западу отсюда в паре дней пути какое-то село, Абар или Афар," — увиденная в сторожке карта была не самого лучшего качества.
"Туда бы добраться поскорее и там свериться с путеводителем."
"Вот интересно, Ночные гады полезут за мной после того огненного погребения?"
"Да а чего бы и нет? Лошади у них есть, сам видел, маги тоже. Чертово пекло!"
"Лучше бы с дороги уйти в таком случае. Хотя в лесу у меня еще меньше шансов. Мда, вот задница-то. Попал я."
"А, ну и бес с ними. Пойду, как есть, а там увидим."
— Нет никакой логики. Вообще. И нет правил. То, что человеку нравится больше — то и есть правило и жизненный уклад. То, что идет ему на благо. В любом сообществе все точно также, все, что на благо, то и есть закон. А дальше уже и писаные законы напридумывают. Если писать не умеют, то сделают традицией.
Так иногда говорил мастер Шео, жестоко гоняя рекрутов. И добавлял:
— Но в каждом человеке, если он не совсем гнида, заложено понимание того, что хорошо, а что не очень. Не просто хорошо, а то, что можно. И что нехорошо, то есть, нельзя. В каждом! И в вас тоже. Берегите это понимание. Оно пригодится.