Ныне технические чудеса уже никого не удивляют. Они стали привычными. Тогда же и человеческие чувства передавались с помощью метафор, навеянных энергетической романтикой.
Вячеслав Назаров жил, работал, писал в ритме своего времени Воспевая технический прогресс, он не мог не тревожиться возможными последствиями злонамеренного использования достижений научной мысли. «Но если будет день, когда окаменевший пепел, еще хранящий радиоактивность, покроет почву вымершей планеты, как полотно смирительной рубашки, стянувшей туго тело идиота… - излагал он свободными стихами зловещее предположение и заканчивал его неожиданно, сложив элегический гимн вечной жизни. - То я хочу быть спорой… Серой спорой с непоборимою способностью деленья - живою спорой! Неизмеримо малой каплей бунта в бесплодном мире вечного покоя - всесильной спорой! Началом новых миллионолетий сурового и трудного отбора в пути от протоплазмы к совершенству».
Та же мысль пронизывает «Атлантиду», которой дан подзаголовок «Фантастическая поэма». Да, был «огромный остров, где пел бетон, сверкали сталь и пластик в прекрасных музыкальных воплощеньях, где по спирали серого асфальта неслись, как пули, электромобили, ракеты перечеркивали небо…». Атлантида погибла то ли от землетрясения, то ли в атомном пламени, то ли по иной причине. А может быть, это произошло оттого, что люди стали обходиться без слов, привыкнув общаться лишь с помощью кнопок и пультов? Может быть, причина в гибели поэта, хранителя живой речи?
Фантастическая поэма-предупреждение звучит сегодня, когда руки безумцев тянутся к тысячам опасных кнопок, как нельзя более современно и своевременно.
Переход к фантастической прозе был для Вячеслава Назарова совершенно естественным. Сперва он шел проторенным путем, поскольку власть сложившихся в научной фантастике традиций была очень сильна. К началу семидесятых годов уже существовал фантастический миф о будущем, в котором менялись лишь аксессуары н сюжеты. Впрочем, и сюжеты повторялись уже неоднократно. Вносились лишь поправки, связанные с новыми научными открытиями. Говорят, новое - это хорошо забытое старое. И греха никакого нет в повторении. Немало классических сюжетов бредет из века в век, но талантливость каждой новой книги увлекает, а о древности сюжета может вспомнить лишь въедливый эрудит.
Уже в одной из самых первых своих фантастических повестей, «Игра для смертных», Вячеслав Назаров подхватил старую как мир мысль о том, что гений и коварство несовместимы, противопоставил научную щедрость физика Кларка расчетливому таланту математика Горинга, собиравшегося сделать великое открытие, развивая чужие идеи. И сделал это открытие (пространство с нулевым временем - пресловутое традиционное «нуль-пространство», с помощью которого фантасты добрались до звезд), но ценой собственной жизни, чем вызвал заключительную реплику Кларка: «Ты умно, ты хорошо играл, Горииг. Но ты не мог не проиграть». Печать морализаторства и подражательности лежала и на повести «Синий дым», но уже в «Нарушителе» Назаров нащупывает свой путь в фантастике, и герои теперь носят не шикарные заграничные имена, вроде Тэдди, Гарри или Джо, а отечественные.
«Из-за полуприкрытой шторы Андрей рассеянно следил, как наливаются текучим золотым огнем камни и дальние горы, как трепетно и безостановочно пульсирует свет в полупрозрачной толще вздыбленных пород.