В череде человеческих характеров, проходящих перед глазами читателя, кристаллизуется глубокий философский замысел, котором руководствовался Вячеслав Назаров. Как рождается напряженность отношении в мире? К чему может привести погоня ученых. за «чистотой эксперимента»? Что такое нетерпимость и нетерпеливость? Страх перед космосом порождает новую армию на Земле, давно покончившей с войнами, новое оружие. А раз оружие существует, оно должно выстрелить. Повесть взывает к разуму. «Трудно быть разумным. Но если мы решились на диалог го Вселенной, надо быть разумным. Без тех условностей и оговорок, которые позволяем себе в стенах своего дома», - говорит старый ученый в повести Вячеслава Назарова, такой символичной именно сейчас, когда все больше накапливается оружия и все настойчивей звучит призыв к благоразумию, к миру.
Вячеслав Назаров скончался в июне 1977 года, не дожив до выхода книг с повестями «Восстание супров» и «Силайское яблоко».
В стоящей особняком фантастической повести-памфлете «Синайское яблоко» многогранный талант Вячеслава Назарова заиграл новыми красками. Время увлечения романтикой «парусов из бумаги», как он сам выразился, давно кончилось. На рубеже шестидесятых и семидесятых годов пришло прозрение, наступила переоценка ценностей. Замыслов было много, и все серьезные… От иллюзий помогает освобождаться сарказм. И, обратившись в будущее, Вячеслав Назаров высказывает такое понимание зловещих сил, стремящихся продлить до бесконечности законы чистогана и власти, какое не под силу иным исследователям социальных отношений. Магия художественного слова позволяет открывать тору потаенное в таких неожиданных ракурсах, создавать картины с такой глубиной перспективы, что отпадает необходимость в сложных и путаных объяснениях. Уже с первых страниц «Силайского яблока» мы оказываемся в стихии увлекательной раскованности слова.
В коммунистической вселенной планета Свира остается своеобразным заповедником старого мира, и короткий путь недоучки Оксигена Аша к креслу диктатора. Кормчего, проходит через концентрацию нелепиц и парадоксальных совпадений, которые удивительно похоже отражают некоторые стороны современной земной сумятицы. Остроумная желчность «Вступления» сменяется стремительным действием самой повести, которой придан облик космического детектива. Двести лет уже правит Кормчий на Свире, где установилось этакое экономическое равновесие, когда все сыты, когда все открытия ограничиваются сферой потребления, а любимое слово жителей планеты - «иметь». Иметь больше, чем другой… Инспектору Шанину поручено выяснить причину долголетия Кормчего и относительной стабильности экономики Свиры.
Очень добротна фантастическая проза Вячеслава Назарова, насыщенная сатирическими обобщениями, неожиданными сюжетными ходами, многозначительными символами. Шанин сталкивается с таким явлением, как полное подчинение жизни Свиры «ордену проницательных» или «проников». Орден запрещен, и тем не менее к нему тайно принадлежат и превосходно нарисованный автором пограничный майор Горой, и все более или менее заметные граждане государства, включая министров. Комична и зловеща фигура фактического главы ордена старшего сантехника Моса, который и кульминационный момент повести появляется в двери туалета… Захватывающе описаны скачки на козлах - карикатурное подобие борьбы политиканов. Масса великолепных находок, выпуклость письма сделали повесть «Силайское яблоко» выдающимся произведением сатирической фантастики.
Поразительна и главная идея повести. «Министр милосердия», то есть полиции, Тирас рассказывает, что сперва правитель исправно выполнял указания ордена. «Потом правитель решил уничтожить нас, чтобы властвовать без помех. Он объявил «проницательных» вне закона, он обрушил на «проницательных» всю карательную мощь Свиры. Самовлюбленный младенец! За нами стоял опыт предков, опыт тысячелетий! Мы, неуловимые и безликие, делали так, что от руки правителя гибли его сторонники, а «проницательные» занимали их места…» Правитель, Кормчий перехитрил «проницательных». Он спрятался в неприступную башню, куда поступали все бумаги и выходили оттуда с резолюциями «Да», «Нет», «Отложить», обязательными для начальствующих. И так продолжалось две сотни лет, пока разведчик с Земли не выяснил, что Кормчий давно умер, а резолюции ставил несложный механизм. Призрак Кормчего мог править народом с помощью продажных, грызущихся из-за власти политиканов только потому, что народ был поглощен потребительской гонкой, а лучшие его представители - разобщены. Борьба за души людей, революция - таков финал повести.