Розовые бумажки имели волшебную силу. В своем двухкомнатном номере-люксе гости оказались ровно через минуту, слегка обалдевшие от подобострастных улыбок носильщика, выросшего из-под земли, запаленных вздохов скоростного лифта и магнитофонной скороговорки очаровательной горничной, которая оставила после себя аромат нектара и горячий чай с какими-то желтыми орешками.
- Сказка, - проворковал Сип, оглядывая безудержную безвкусицу литерного номера. - Как щедро платит правитель своим преданным слугам! Сто лет не спал на такой кровати…
Он плюхнулся на свое необъятное ложе, ловко поддел матрац и внимательно осмотрел группу пружинных контактов, от которой в ножку уходил красный провод. Потом включил бра на стене. Вместе со вспыхнувшей лампой в настенной стойке что-то щелкнуло и зажужжало.
- Для любителей ночного чтения, - прокомментировал Сип. - Очень хорошо видно, что читаешь…
Они обследовали номер и обнаружили массу не менее интересных вещей: радиоточку, которая не включалась и не выключалась; странное вентиляционное отверстие в потолке над люстрой; сушилку в ванной, которая не сушила, но трещала, как автоматическая кинокамера.
Шанину наконец все это надоело.
- Эти желтые орешки с чаем вызывают отличный аппетит. Не заняться ли нам этим вопросом? Там, кажется, есть какие-то талоны в ресторан, который я приметил внизу…
- Талоны пригодятся на потом. А сейчас с помощью вот этого чека мы должны стать богатыми людьми…
Несмотря на рабочий день, улицы Дромы были многолюдны, пестры и бестолковы. Человеку, привыкшему к тишине и успокаивающей медлительности современных поселений Большого мира, здесь было нелегко. А Шанину в мундире гвардейца было нелегко вдвойне: Дрома кишела «пернатыми», и приходилось бдительно следить за людским потоком, чтобы ответить на приветствие или откозырять самому.
Улицы бесконечно петляли, переламывались, расходились зигзагами у подножия одинаковых, как детские кубики, многоэтажных коробок, упирались в неожиданные тупики, по ним, вплотную друг к другу, скрежеща и цепляясь бортами, судорожными толчками продвигался чадящий бензиновой гарью автомобильный поток. Порой где-нибудь впереди раздавался вой тормозов и хруст сплющиваемого металла. Урчащий конвейер замирал тогда надолго, но никакая сила на свете не могла прекратить его движение совсем.
Зато людской поток на тротуарах тек безостановочно, Каждый прохожий что-то делал на ходу - жевал, курил, читал, - и, может быть, поэтому на всех лицах каменела равнодушная отрешенность от окружающего.
- Куда мы все-таки несемся?
- Никуда. Мы уже на месте. Тут можно присесть или постоять без риска быть сбитым с ног… Когда-то здесь был Дворец Свободы - правительственная резиденция. По Слову Правителя он был снесен и на его месте выстроен Вечный Дворец, увенчанный персональной Башней Кормчего. В ней находится его рабочий кабинет. А Вечный Дворец отдан исполняющим Слово Кормчего министерствам.
И снова пирамида, но уже не из полушарий, а из неправильных конусов, опоясавших тонкую свечу башни, зеркальный купол, который поздно вечером и рано утром полыхал языком пламени на сером небе. И та же печать незаурядного мастерства, скрученного и извращенного злой волей нелепого заказа. И скульптура у главного входа: юный бог в куртке с надкушенным яблоком в руке.
- Правитель в ту великую минуту, когда он задумался о судьбе Свиры и принял решение взять на плечи бремя Кормчего… Ну как? На что похоже это сооружение?
- Похоже на то, что гостиницу «Изобилие» и Вечный Дворец строил один и тот же архитектор.
- Тот же? Нет… Но… Разве есть сходство? В чем?
- В характере. Во взгляде, что ли. В мастерстве… Словом, если это не он, то его ученик.
- Да…
Сип долго молчал, разглядывая дворец, словно видел его впервые.
- Да… А ведь действительно… А ты зорок, Шан. Дворец строил сын того, кто поставил злополучную гостиницу.
- И он плохо кончил?
- Да. Можно мне задать тебе вопрос без околичностей?
- Разумеется, Сип.
- Что ты собираешься делать?
- Сейчас? Продолжать прогулку.
- А завтра, послезавтра, через неделю?
- Наблюдать, запоминать, анализировать.
- А действовать?
- И действовать. Во всех детективных романах, которые я специально проштудировал перед Свирой, говорится, что главное в профессии разведчика - дедуктивный метод. Действие - частность, а частное по дедуктивному методу должно выводиться из общего. Следовательно, чтобы действовать, надо основательно побездействовать.