Организовав переправу всего личного состава, в воду полезли и мы с Артюхом и Пивоваровым. Пивоваров по первым моим движениям понял, что меня надо выручать. Незаметно для себя я оказался на другом берегу и констатировал; в течение суток дважды испытав свои плавательные способности, я уже имел кое-какие успехи. Впрочем, констатировал я это про себя, не совсем уверенный в том, что Артюх и Пивоваров тоже придут к такому выводу, не зная, с чем сравнивать. «Где Фиалка?» — подумал я. Каково ему досталось сегодня, моему первому учителю плаванья, моему первому спасителю… На войне много нелегких для человека законов, но есть и невероятно высокий в своем благородстве: сам погибай, а товарища выручай…
Помню, в 1946-м при зачислении в Академию Генерального штаба начальник политотдела, покойный генерал-майор Заблицын, рассматривая мой партбилет, обратил внимание на неопрятный вид ряда страниц — расплылись чернильные записи об уплате членских взносов.
— Партбилет у вас в безобразном состоянии. Нехорошо. Отчего чернила расплылись?
— Купался.
— Что это еще значит?
— Значит: учился плавать, а по правде говоря, тонул. И однажды был спасен друзьями, товарищ генерал.
— Тогда-то вам, наверное, было не до шуток, — проворчал Заблицын, но тут же заинтересованно потребовал: — Извольте доложить подробно, как и кто вас спасал. А то, что с партбилетом, видно, никогда не расстаетесь, за это хвалю.
Войне, невиданной по своим масштабам, уже два месяца. Теория «блицкрига» неожиданно для своих авторов на глазах всего мира стала давать заметные трещины. В невыгодных условиях начального периода войны наши войска, несмотря на ряд очевидных неудач, нанесли неожиданный урон немецкой теории «молниеносной» войны, затормозили победный марш фашистских танковых полчищ.
Браухич, главнокомандующий германских сухопутных сил, записал в своем дневнике в июле 1941-го: «Не может быть и речи о дальнейшем стремительном продвижении танков на восток… Русские дерутся не так, как французы: они нечувствительны на флангах, Поэтому, — делает вывод гитлеровский генерал-фельдмаршал, — основным является не овладение пространством, а уничтожение сил русских»[5].
Не отстает от своего коллеги и генерал-фельдмаршал Клейст: «Русские стали первоклассными солдатами, как только накопили опыт. Они дрались упорно, отличались исключительной выносливостью».
Приведу еще одно высказывание — генерала К. Типпельскирха: «Убедительным было упорство противника… Это был противник со стальной волей… но и не беэ знания оперативного искусства»[6].
«Блицкриг» терпел фиаско и в глазах тех, кто еще совсем недавно, ослепленный мощью гитлеровского наскока, пел отходную Советам. На третий день войны американский конгрессмен Мартин Дейс вещал с трибуны конгресса: Гитлер через тридцать дней уложит Россию на обе лопатки. Ему вторили американские газетные трубадуры: «Для того чтобы красные смогли спастись от катастрофы, в течение очень короткого времени должно последовать гораздо большее чудо, чем это было когда-либо со времен написания библии» («Нью-Йорк пост»), «Россия приговорена к смерти» («Нью-Йорк джорнэл Америкэн»).
Но уже в августе Гитлер вынужден был признаться своему генералитету, что для него сюрпризом явились советские танки. Но этого мало. «Немцы с негодованием увидели, что русские ведут себя совсем иначе, чем французы на западном театре военных действий, — свидетельствует американский военный корреспондент Джозеф Григ, — когда немцы окружали их, они дрались до последнего человека и убивали столько немцев, сколько могли».
И хотя в руках противника уже часть Украины, вся Молдавия, Белоруссия, хотя геббельсовская пропаганда взахлеб кричит, что «победоносные войска» рейха прошли две трети расстояния от Варшавы до Москвы, в самом гитлеровском стане отнюдь не спокойно — всем видно, что ставка на «блицкриг» оказывается авантюрой, впереди русская зима. И ассоциации — теперь уже иного порядка, хотя и на ту же тему: о Наполеоне, — невольно возникают в воображении гитлеровских заправил. 30 июля Гитлер вынужден издать приказ о прекращении наступления на Москву.
«Гитлер… подчеркнул, — пишет Гудериан в своих «Воспоминаниях», — что сырьевые ресурсы и продовольствие Украины являются жизненно необходимыми для продолжения войны… Мои генералы ничего не понимают в военной экономике».
Им казалось, что захват Москвы, столицы, означал бы фактическое завершение войны. Но фашистские стратеги пересматривают свои планы по овладению Москвой и поворачивают наступление на Киев. Немецкая «Франкфуртер цейтунг» признается: «Психологический паралич, который обычно следовал за молниеносными германскими прорывами на Западе, не наблюдается в такой степени на Востоке… в большинстве случаев противник не только не теряет способности к действию, но, в свою очередь, пытается охватить германские клещи»[7].
5
Цитируется по книге Д. М. Проэктора «Агрессия и катастрофа». М., изд-во «Наука», 1968, стр. 235.
6
К. Типпельскирх, История второй мировой войны. М., Изд-во иностранной литературы, 1956, стр. 180.
7
Цитируется по книге Дж. Фуллера «Вторая мировая война 1939–1945 гг.». М., Изд-во иностранной литературы, 1956, стр. 161.