— Рядовой Поспеловский! — а сам улыбается, мы с ним старые знакомые, сколько дорог прошли — от самого Ржева, не меньше.
— Ну как дела, Поспеловский?
— Везде поспеваю, товарищ полковник! — под общий смех отвечает солдат. С таким не соскучишься.
Вечером опять позвонил комкор, возмутился, что я еще не уехал в госпиталь.
Уехал наконец. В полевом госпитале ногу загипсовали, уложили меня в какой-то беленькой хате — до Украины-то каких-нибудь сорок километров.
Лежу. Тепло, оконце приоткрыто, видно звездное небо. Дожди прекратились, дороги просохли. Завтра наступление. Уснуть не могу, куда уж там…
Время как остановилось, не шелохнется. Танки сейчас все росой покрыты, стоят замаскированные в оврагах, в рощах. Почему птицы не поют? Нету птиц — война распугала…
И вдруг среди этой ночи и тишины далекий голос. Пусть не Козловский, но как поет!
Толкаю костылем окошко, чтоб пошире открылось, и еще лучше слышу песню, доносящуюся оттуда, где стоят мои ребята.
Где же ты, танкист, покинул свою дивчину? Где она теперь — ушла на фронт, успела пробраться к партизанам? Или томится в бараках Майданека? Или, угнанная в неволю, гнет спину на опостылевший рейх?
Сколько же тоски может вместить в себя непритязательная мелодия… И когда получит солдат ответ на мучительный свой вопрос? Только когда на своем танке войдет в родное село. Дойдет ли, улыбнется ли ему военное счастье — не подорвется ли на противотанковой мине, не сгорит ли в своем танке…
Сейчас он сам и не думает об этом. В войну к каждому приходил страх, приходил не раз и не два. В эту ночь, в предчувствии встречи с родной землей, какой уж у этого парня может быть страх. Дай ему бог дойти до родного дома…
Кто же это все-таки пел? Голос такой знакомый. Поспеловский? Комбат Кунин? Артиллерист Варфоломеев?
Встает заря. Клубится дымка над лощинами и оврагами. Это вот-вот начнется. Знаю, что вчера командиры бригад и корпусов, командующие армиями с оперативными группами заняли свои наблюдательные пункты, на КП фронта прибыл представитель Ставки маршал Г. К. Жуков.
Смотрю на часы. 5.00. Вот оно!
Землю потряс страшный грохот. Началась небывалая по силе и продолжительности артиллерийская и авиационная подготовка. По врагу били тысячи орудий и минометов, его позиции бомбили сотни самолетов. Сплошная пелена дыма над вражескими укреплениями. Там, наверное, уже все перемешано. А бомбы все падают, падают. Прошло уже полтора часа, а артподготовка все продолжается.
Дрожит земля на десятки километров. В грохоте тонут все звуки. Кажется, это предел возможного. Но вот грохот еще мощнее, к нему теперь примешивается вой эрэсов гвардейских минометов. А в небе волна за волной идут наши бомбардировщики. Гула моторов не слышно, его заглушают артиллерийские раскаты, но зрелище это настолько величественно, что, как потом рассказывали, бойцы вставали в окопах во весь рост, восторженными криками приветствуя наших соколов.
Штурм переднего края обороны противника начался в 7 часов 55 минут. К 12 часам 5-я гвардейская армия прорвала две позиции главной полосы вражеской обороны и углубилась в нее километра на четыре-пять, однако дальнейшее наступление замедлилось.
Тогда командующий Воронежским фронтом генерал Н. Ф. Ватутин ввел в бой передовые отряды 1-й и 5-й гвардейской танковых армий. Сила удара общевойсковых армий была наращена, прорыв главной полосы вражеской обороны завершен, главные силы танковых армий вошли в прорыв для развития успеха на оперативную глубину. В первый же день наступления советские войска вклинились в расположение противника до двадцати пяти километров.
5 августа Степной фронт возвратил Белгород. В этот вечер прозвучал в Москве первый артиллерийский салют в честь победителей — в честь освободителей Орла и Белгорода.
Еще в зимнюю кампанию 1942/43 года Советское командование впервые применило прием последовательного наращивания усилий войск при развитии оперативно-стратегического наступления. Но наиболее ярко и эффективно этот метод был использован в наступательной фазе Курского сражения.
7 августа начал наступление Западный фронт — на Смоленск, вместе с ним Калининский и Юго-Западный, 18-го — Южный фронт. Это стало характерной особенностью наступления лета и осени сорок третьего — последовательность ударов советских фронтов. Как пулеметная очередь, по всей линии советско-германского фронта.