Единственным, что можно было с огромной натяжкой назвать хорошим, было то, что «Куница» и «Росомаха» не смогли бы взять тебя в клещи: с одной стороны ты был прикрыт близким и каменистым берегом, с другой — тебя невольно прикрыл «Морской Змей».
— Что делать, хевдинг? — невозмутимо спросил тебя твой воин с торчащими из-под верхней губы клыками Эстольд Кабан.
Что делать? Единственное, что можно было успеть придумать, так это высадка на «Морского Змея» и быстрое убийство Гальфдана Черного, а там, глядишь, прыти у «Куницы» и «Росомахи» поубавится!
— Все на «Змея» — крикнул ты, — быстрее! Весло, ты остаешься на «Вороне»!
— Брось свои шуточки, Ворон, — загремел с «Морского Змея» властный голос короля Гальфдана, — бросайте оружие, сушите весла!
Спорить с ним было некогда, и ты рявкнул: «Лучники!», — и с твоего драккара полетели стрелы. На «Морском Змее» подняли щиты, но повезло не всем, и несколько человек упали. В следующий миг «Ворон», которого все еще тащили к себе с «Морского Змея», ломая себе и ему весла, сошелся с драккаром Гальфдана борт в борт. Ты прыгнул на палубу первым с мечом в одной руке и с топором в другой. За тобой, как белки в горящем лесу, на «Морского Змея» попрыгали твои люди.
И на «Морском Змее» весело и ярко вскипел кровавый водоворот! Быстрее! Быстрее! Еще быстрее, быстрее, пожри вас всех Ёрмунганд! Твой меч сходу отрубил кому-то подбородок, топор воткнулся в чью-то грудь, а время стало вязким, словно смола. Тебе было некогда смотреть, что происходит, и так было ясно, что ничего хорошего! Было одно, главное — убить Черного и больше ничего. Быстрее! Еще немного! Еще! Прорываясь к Гальфдану, ты рубил на обе стороны, но становилось понятно, что проломить живую стену из воинов Черного будет непросто. «Быстрее!» — кричал ты. Твои люди делали, что могли, они прекрасно понимали, в чем их единственный шанс. Но чем больше воинов Гальфдана падало, тем, казалось, больше их становилось. Ты понял, что «Куница» и «Росомаха» встали к «Морскому Змею» впритык и, не имея возможности зажать в клещи твой драккар, втрое увеличили число воинов Черного, прыгая на его борт и вступая в схватку.
В твоей руке уже давно не было топора, а было чье-то короткое копье. Как оно там оказалось, ты не помнил. Но сейчас оно оказалось более чем кстати, и ты, широко размахнувшись, метнул его в лицо короля. Тот быстро, по-молодому, отшатнулся и копье только распороло ему щеку и вонзилось, как ты видел, в горло Гололобому.
— Хей-хо! — Крикнул ты радостно — тоже неплохо! — И обвел взглядом царившую вокруг резню. К Черному было уже невозможно прорваться, его людей все прибывало. И потому ты крикнул единственно верное: «Уходим! Все на «Ворона»! Уходим отсюда, Эгир побери Гальфдана вместе со Свиноголовым!»
И твои люди, те, кто еще остался, стали прорываться к борту «Морского Змея». И время застыло. Хлестала кровь, на палубу падали отрубленные руки и ноги, валились люди, твои, чужие, ноги то и дело оскальзывались на чьей-то требухе, и бешенство грызло тебя, как волк, потому, что ты не мог уже убить Черного! Попутно обрубая веревки абордажных крючьев, падая и больше не вставая, отбиваясь от людей Гальфдана с мужеством безнадежного отчаяния, твои люди прорвались к «Ворону». Ты тоже прыгнул на борт своего драккара, напоследок отрубив кому-то обе кисти. Все, кто остались в живых, одновременно уперлись обломками весел в борт «Морского Змея» и, оттолкнувшись, гребя уцелевшими веслами, вырвались на чистую воду.
С «Куницы» и «Росомахи» сыпались стрелы и летели пращные ядра, стрелы летели и с «Вепря», все было очень глупо и просто. Просто пришла пора умирать. Пытаясь отчалить от «Морского Змея», «Куница» и «Росомаха» умудрились посадить его на мель и теперь старались отцепиться от него, мешая друг другу. А твой драккар, как покалеченная птица, стремился прямо к «Вепрю», закрывавшему выход на большую воду. Хотя ты прекрасно понимал, что и на большой воде вам ловить нечего, от твоего хирда осталась хорошо, если пятая часть, и даже то, что уцелевшие похватали запасные весла и теперь гребли изо всех сил, не помешали бы драккарам Гальфдана и Свиноголового догнать вас в море и добить. Но это было лучше, чем просто сдаться. Намного лучше. И ты знал, что так думают все твои люди. Пока еще твои, потому что один за другим, поражаемые стрелами, они уходили от тебя в Валгаллу.
«Вепрь», при виде «Ворона», который все быстрее шел к нему, носом прямехонько в борт, ощетинился было баграми и веслами, но Свиноголовый понимал — безумный хирд, во главе с Вороном не остановится, а протаранит его «Вепря», видимо, желая захватить с собой как можно больше врагов.
— На таран! — закричал ты, и Свиноголовый не выдержал. Весла «Вепря» вспенили воду, и его драккар успел уйти от верного столкновения. В тот же миг над вашими головами вспыхнула молния, сразу же ударил дикий раскат грома, а затем хлынул ливень с градом, стеной, которая скрыла вас от врагов.
— Куда теперь, Ворон? — взвыл кормчий.
— В море! Веди в открытое море! — крикнул ты.
— Шторм, мы не успеем отойти от берега, нас разобьет о камни!
— Хуже точно не будет! Уходи в море, попробуем! — ответил ты, не сводя глаз с выхода из шхеры. Темные пятна, одно за другим, выходили из стены дождя, стремясь в погоню. Видимо, люди Гальфдана тоже решили рискнуть и нагнать вас.
И снова стрелы и ядра, снова крики и стоны, и оглушительно смеется Эрик Весло, раненый, но твердо стоящий на ногах и уводящий «Ворона» все дальше от полосы прибоя.
Тут море решило показать, что шутки кончились. Огромный вал, с носа до кормы, прошелся вдоль твоего драккара, смывая викингов за борт, но кое-кто был еще жив, а Эрик Весло все так же держался за кормило с той только разницей, что он был мертв. Волны накрывали «Ворона» все чаще и чаще, и кормило держал уже ты, оттолкнув тело кормчего ногой, а людей становилось все меньше, потом жар схватки оставил тебя, зато резко наверстала свое боль от полученных ран, и ты упал на палубу, потеряв сознание.
Шторм подхватил «Ворона» и понес неведомо куда. На борту в живых оставался только ты, и ты очнулся. И намертво привязал себя к кормилу поясом. И снова на тебя обрушилась темнота.
И вот ты здесь. Ты голый лежишь под толстой и теплой шкурой, и борода, и усы пахнут травами, травами пахнет и вокруг тебя, и чей-то голос монотонно что-то бубнит.
Ты открыл глаза.
Так Рагнар Ворон припомнил то, что с ним стряслось в последние дни.
Глава третья,
в которой Старый Бю уходит в Норанген-фьорд
На него внимательно и строго смотрела очень старая женщина с небольшой седой бородой. Рагнар несколько раз сильно сморгнул, чтобы отогнать видение, но добился только того, что рассмотрел лишь еще и огромную черную бородавку, красовавшуюся точнехонько между двух светло-синих молодых глаз, настолько большую, что казалось, будто у нее три глаза. Само лицо было сплошь пересечено глубокими морщинами, по шее стекающими женщине за воротник. Поперек горла проходил длинный выпуклый шрам. Длинный, прямой, как стрела, но резким крючком загибавшийся книзу нос дополнял облик видения, как втайне надеялся Ворон, не имея сил отвести взгляда от короткой, но густой бороды.