— Ну, не то, что бы уж я так хотел отделаться от тебя, хюльдра… Спасибо тебе за все, хюльдра.
Они поели вместе в последний раз, потом Ворон быстро и молча собрался; Дворовый, помахав хюльдре лапой, прыгнул к нему на плечо, и они быстро пропали среди деревьев.
А хюльдра осталась сидеть у догорающего костра, не утирая слез, катившихся по лицу и чувствуя, как в глубине ее тела рассылает во все стороны волны золотого света, новая жизнь.
Ворон и Дворовый долго шагали в полном молчании. Дворовый вертелся на плече Ворона, как веретено, и викинг не выдержал:
— Что опять не так, Дворовый? Что тебя беспокоит?
— Я все жду, что хюльдра передумает или разозлится, — честно признался Дворовый. — Я не могу до конца верить брошенной бабе. И тебе бы не советовал!
— Толку плакать по убежавшему молоку? — равнодушно спросил Рагнар. И они снова замолчали.
Ближе к вечеру Ворон и Дворовый вышли из леса. Воздух пахнул солью и волей. Недалеко был пролив, в котором, как на постели, отдыхало море. Ворон остановился, сбросил с плеч вещи и оружие и влез на дерево. Там он через трубку Рандвара пристально всмотрелся в вечереющую даль. Через несколько мгновений он повесил трубку на шею и слез.
— Норангенфьорд. Вернемся в лес, я думаю идти туда ночью. Мне надо поспать, ночь будет трудной. Постереги, Дворовый. — И Ворон вернулся в лес, подхватив оружие и сумку. Он раскинул плащ, лег, положив копье Одина под руку, и сразу заснул.
— С хюльдрой было проще… — негромко произнес Дворовый по-словенски и замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Ворон, засыпая, расслышал бормотание Дворового и улыбнулся в бороду.
Ворон проснулся, когда над землей задумчиво плыла полночь. Он быстро встал, собрался, и они с Дворовым пошли в сторону Норангенфьорда. На ходу Ворон смотрел в трубку Рандвара, чтобы не врезаться в дерево или не упасть, споткнувшись.
Прямо к горду они не пошли. Ворон свернул в скалы, взобрался повыше и долго изучал сам горд, большой дом и подходы к нему. Слева от него шумел и ярился водопад. Ворон всмотрелся в ту сторону: через водопад был переброшен хлипкий мостик в две жердины. К нему вела узенькая тропа между скал, которая другим концом упиралась в ограду горда. Если придется бежать из горда, сломя голову, то лучше всего сюда. Перейдя мост, останется только сбросить его в водопад, и людям Хрольфа придется долго идти в обход, или же строить новый.
— Сделаем так, Дворовый. Я оставлю все вещи, кроме трубки и копья Одина, с той стороны вон того — видишь? — моста. Ты пойдешь со мной к ограде, поможешь мне с собаками. Потом вернешься к вещам. Я или прибегу туда, или приду. Жди меня там.
— А может, я пойду с тобой, Рагнар? Мне что-то неспокойно.
— А у Свиноголового было спокойно? — усмехнулся викинг.
— Нет, конечно. Но все же не так. Я чую что-то скверное, — признался Дворовый.
— Все в руках богов — бесстрастно сказал Ворон. — Хрольф вряд ли ждет меня, но это не значит, что я стану стучаться в ворота и голосить, как скальд на пиру. Пошли.
И Ворон с Дворовым на плече через водопад пошли к ограде. Дворовый подбежал к ней первым, молниеносно влез на ее верх и что-то забубнил, потом прошептал, мелькнув мимо, как показалось Ворону, ему в самое ухо: «Пора! Удачи, Ворон».
Хрольфу Пешеходу не спалось в ту ночь. Он долго не мог уснуть, воздух давил, как перед грозой. Наконец, ему удалось забыться сном, но после полуночи он проснулся и захотел пить. Ему пришлось встать с постели и выйти в большой зал, где на столе для него всегда стояла кружка с пивом. Он шагнул к столу, и тут же в подзатылочную ямку его кольнуло что-то острое и холодное, и голосом Рагнара Ворона тьма большого зала произнесла:
— Не суетись, Пешеход. Иначе снаряжу в Валгаллу быстрее, чем ты крикнешь.
— А разве мы с тобой враги, Ворон? — искренне удивился Хрольф.
— Нет, конечно. Ты просто так, забавы ради, послал за мной пятерых недоносков. Дружеская шутка, не более того. Можешь их больше не ждать.
— Но разве я не был прав? — пораженно спросил Хрольф, — можно, я повернусь к тебе? Слово ярла, что я не стану кричать.
— Можно, — согласился Ворон и тяжелый удар обрушился на голову Пешехода.
Когда он пришел в себя, локти его были туго стянуты за спиной, а Ворон на корточках сидел возле него, опираясь на копье, привязанное к руке. На полу горела свеча, и Хрольф прекрасно его видел. На Вороне не было никакой брони, а на шее висела какая-то короткая деревянная трубка.
— С такими, как ты, Пешеход, лучше всего разговаривать именно так, — Ворон будто поделился пришедшей ему на ум мыслью с норангенфьордским ярлом. — Говоришь, ты был прав? В чем?
— Ты не убил короля, и он искал тебя. Если бы он нашел тебя, то узнал бы, что тебя нанял я. Пока он дает мне возможность спокойно уйти, но тогда бы он не успокоился, пока не сжег бы меня с хирдом в моем же большом доме, — проговорил Хрольф.
— Все так. Я лишь проверил, думаем ли мы об одном и том же. Но меня беспокоит еще одна вещь, друг мой Хрольф.
— Какая? — спросил Хрольф.
— Плата. Я по-дружески пришел уточнить, что ты думаешь о моей плате за работу.
— Ты смеешься, Ворон? Разве король убит? — удивился Пешеход.
— Нет. Но я два раза пробовал убить его. Потерял хирд. За мной и моей семьей гоняются по всей стране. Мою усадьбу сожгли. Как по-твоему, это стоит чего-нибудь? — мягко спросил Ворон.
— Не думаю. Ты плохо поработал и получил то, чего и заслужил, — ответил Хрольф.
— Может, ты и прав, Хрольф. Но я считаю, что я тоже прав. Я бы не простил себе, если бы ушел из Норвегии навсегда и при этом даром. Так что, Хрольф, давай-ка поторгуемся. Я назначу цену, а ты попытаешься сбить ее. При первой твоей попытке это сделать, я убью тебя.
Пешеход молчал. Он думал. Наверное, есть смысл заплатить Ворону и остаться в живых. Худо то, что придется показать Ворону тайник, вряд ли он оставит его, Хрольфа, без присмотра и позволит взять деньги самому. Но Ворон вряд ли возьмет больше, чем они договорятся. Хотя Хрольф бы, на месте Ворона, взял все, что смог бы унести и перерезал бы ему глотку, для вящего спокойствия. Хрольф понял, что просто тянет время, и понял также, что терпение Ворона не безгранично.
— Называй цену, — прохрипел Пешеход.
— Мы договаривались на восемь марок серебра, — сказал Ворон. — Думаю, что пяти марок мне хватит. Где лежат мои деньги? Не бойся, Хрольф — он повторил мысль Пешехода, — больше, чем принадлежит мне, я не возьму.
— От второго справа факела отсчитай семь шагов, — прошипел Хрольф в бешенстве. — Потом сделай шаг влево от стены. Там будет вход в тайник.
Ворон легко поднялся и сделал то, что сказал ему Хрольф. Сделав шаг влево от стены, он постучал ногой в пол, но ничего не услышал.
— Ты, никак, шутки со мной шутить собрался, Хрольф? — мягко спросил Ворон, поднимая копье.
— А ты думал, что там будет пустота, как в твоей голове, что ли? — спросил, в свою очередь, Хрольф, — подцепи половицу ножом.
Ворон подошел к Хрольфу и заткнул ему рот рушником, лежащим на столе.
— Если мне еще что-то будет неясно, я спрошу, Хрольф. И вот еще что: не держи на меня зла. Я беру не твои, а свои деньги. И король не знает, что это ты нанял меня для его убийства. Я мог бы пойти к нему и все рассказать, времена стоят смутные, король простил бы меня, может быть. Но вместо этого я навсегда уйду из Норвегии. Можешь думать об этих деньгах, как о вире за то, что пытался меня убить. — С этими словами Ворон поднял половицу, слез в тайник, светя себе свечкой, некоторое время повозился под полом и скоро вылез, запихивая деньги в кошелек.
— Вот и все, ярл. Я взял ровно столько, сколько и сказал. А теперь я уйду, и ты волен делать все, что хочешь.
Ворон закинул копье за спину и, встав на стол, быстро и ловко, как змея, скользнул в продух между стеной и крышей. Как только он спрыгнул на землю, Хрольф языком вытолкнул рушник и взревел, как раненый медведь: «Ворон! Здесь Ворон! Ищите его!» и горд закипел, как потревоженный муравейник. Рагнар, почти не таясь, бежал к ограде, примериваясь сразу, как только преодолеет ее, выскочить на тропу, которая вела к водопаду. Люди Хрольфа, с факелами и оружием, скоро заметили его и бросились следом. Ворон перемахнул через частокол и побежал, прижав к глазу трубку Рандвара. Викинги Хрольфа, перебрасывая факелы через стену, прыгали вслед и, оказавшись на другой стороне ограды, подхватывали факелы и бежали за ним. Рагнар оторвался от них не так далеко, как рассчитывал.