— Не страшно, пусть болтается сзади, мне он не мешает. Это все, что произошло?
— Нет, у меня еще есть вопрос, — спокойно сказал Ворон.
— Говори, я слушаю тебя, — отвечал Харальд.
— Ты сказал, что вам нужен кормчий, но он, я смотрю, нужен вам, как собаке пятая нога. Зачем вы взяли меня с собой?
— На этот вопрос я не имею права ответить тебе, Ворон. Могу намекнуть, что тебе до зарезу надо в Данию, а мы, так сказать, можем тебе в этом помочь.
— Спасибо и на том, — неторопливо отвечал Рагнар.
Тут туман свернулся в алый кокон, полыхнул нестерпимо ярким светом и исчез. На драккар сразу упал вечер, а на появившемся небе загорелись первые звезды.
— Однако, скорость была не так мала, как говорил туман, — сказал Ворон, всматриваясь в береговую линию. — Мы порядочно прошли.
— Если бы шли, не останавливаясь для того, чтобы проучить правую руку короля, то прошли бы уже вдвое больше, — усмехнулся Харальд камешек. — Пора будить моих братьев, подкрепиться и продолжать путь.
Разбудить братьев оказалось не так просто, как это звучало в устах Харальда. Братья мычали, рычали, отмахивались руками и даже лягались. Но Харальд был настойчив, Ворон не отставал от него, и вскоре все одиннадцать братьев сидели на палубе, разминая затекшие тела. Затем братья, как и говорил Харальд, сели подкрепиться, и Ворон понял, что берсеркизм их распространялся и на количество съеденного. Рагнара, смотревшего со стороны, тоже вскоре потянуло составить им компанию и долго над драккаром было слышно только жадное чавканье.
— Скажите, сыновья Канута, — обратился Ворон сразу ко всем, — а вас могут убить?
— Могут, пока мы здесь, в мире живых. И тогда тому, кого убьют, придется ждать остальных в Валгалле, пока не выйдет срок или пока не перебьют всех. Правда, такое было только однажды, когда мы умерли в первый раз. Тогда семь драккаров просто взяли нас в кольцо и засыпали стрелами, — отвечал ему Харальд Камешек.
— А что на самом деле происходит в Валгалле и после смерти? — спросил Ворон.
— Это просто. Когда тебя убьют, ты сразу все это узнаешь, — ответил ему Скурвфа и братья дружно рассмеялись.
— Понял, — улыбнулся Ворон в ответ. — Это просто — всему свое время.
Ворон стоял у кормила, а ветер, стихший, пока над драккарами висел багровый туман, снова с силой надувал парус. Несмотря на буксируемый «Морской Змей», в скорости они ничего не потеряли. К Ворону подошел Камешек.
— Что, Ворон? Завтра мы будем в Дании. Но почему ты так обрадовался возможности зайти туда напоследок? — спросил он.
— Когда-то даны убили близкого мне человека, — отвечал, помолчав, Ворон. — С тех пор каждый дан стал моим кровным врагом.
— Тогда ты нашел лучший хирд, для того чтобы хоть немного утолить свою ярость, викинг, — рассмеялся Харальд Камешек. — Но, боюсь, что долго щипать берега Дании не получится. Как я понял, тебя должны ждать в Свее?
— Да, времени у меня не так много, сколько хотелось бы, раз мы идем к данам, — согласился Ворон.
— Не грусти, Ворон! В конце концов, это лучше, чем совсем ничего. Ведь если бы мы не встретились, ты вообще не попал бы к данам, — сказал Камешек и хлопнул Ворона по плечу.
Ночью ветер усилился, по морю побежали белые барашки, волны стали выше и настойчивее, но братья и не подумали снять парус. Напротив, казалось, они радовались предстоящему шторму так же, как радовались бою. Шторма, правда, не случилось, но драккары полетели над водой еще быстрее. Оттар сменил Ворона на его месте кормчего, и Ворон уснул.
Когда он проснулся, уже давно было утро, а перед ними уже ясно виднелась темная полоса приближающейся земли. Ворон схватил трубку Рандвара и начал жадно всматриваться вдаль. Его лицо исказила злая, ледяная улыбка.
— Дания! — крикнул он.
— Само собой, — ответил ему Скурвфа. — Я думаю, ты бы расстроился, если бы мы отвезли тебя, скажем, в Валланд! — И веселые дети конунга Канута дружно рассмеялись.
Человек в синем плаще к этому времени уже достиг Свеи и теперь старательно искал людей Ворона. Его поиски вскоре увенчались успехом. В неприметном и безлюдном фьорде, недалеко от границы с Норвегией, как он и предполагал, нашлись люди Рагнара. Человек в синем плаще тщательно изучил окрестности. Наконец, он нашел скальную площадку, обрывавшуюся в бездну. Здесь он и думал поджидать Ворона. Отсюда он прекрасно видел весь берег фьорда и людей Ворона. Он надумал просто бросить вызов Ворону при его хирде, пригрозив, в случае отказа, ославить его во всех землях, куда только пристают драккары викингов. Ворону придется принять его. Тогда, наконец, он получит возможность дотронуться до него. После стольких лет.
Лихорадочное возбуждение последних дней оставило его, и пришел покой. Сидя на скалах, человек в синем плаще вынул из сумки извечный пирог и сладкое вино. Ворон будет здесь со дня на день. Он просто обязан прийти.
Драккар детей Канута сожрал расстояние до Дании в один присест. Ворон успел надеть кольчугу и шлем, привязал копье Одина к руке и встал у борта. Среди сыновей Канута, стоявших в простых рубахах, он смотрелся достаточно странно, но у него оставалось еще слишком много дел в этом мире, чтобы стремиться в Валгаллу. Братья поглядывали на него с понимающей улыбкой. На кормиле стоял Оттар. Договорились, что на высадку пойдут все. Если что-то пойдет не так, то толку от того, что кто-то остался на драккаре, не будет никакого. Если же удача повернется к ним лицом, то опять же, оставаться на драккаре никому не стоило. Лишняя пара рук не помешает. Тем более, таких.
Они свернули в первый же фьорд, который оказался у них на пути. Фьорд привел их к селению на берегу. На воде стоял драккар на десять румов, и Харальд обрадовался:
— О, тут живут не бонды, тут воины! Видимо, еще не успели уйти на весенний промысел. Тем лучше. Будет веселее. — Братья ответили согласным гулом.
Люди на берегу уже давно увидели одинокий драккар, который несся к ним. Воины на берегу приготовились к встрече. Жители селения, вооружаясь, бежали на берег. Народу собралось немало, в любом случае, намного больше нападавших. Видя это, бабы и дети не поспешили скрыться, а только убежали с берега.
Драккар сыновей Канута, словно на крыльях, подлетел к берегу и, повинуясь кормилу Оттара, встал бортом к полосе прибоя. «Морской Змей», следуя за драккаром сыновей Канута, подчиняясь умелой руке, тоже повернулся к берегу бортом. Пустить в ход луки местные не успели: берсерки, как и в битве с «Морским Змеем», буквально обрушились на них, как голодные волки кидаются на стадо овец. На берегу запело железо, слышались дикие крики умирающих и изувеченных, раздавался вой сыновей Канута, хрустели кости, и разлеталась во все стороны щедро расточаемая кровь. Кто-то катался по берегу, наматывая на себя собственные кишки, кто-то старался подхватить отрубленную руку, чья-то голова скатилась в море. Лопались разбиваемые щиты, сыновья Канута врезались в строй данов и разрезали его, как нож масло. Строя больше не было, остались отдельные люди, которые уже понимали, что обречены, но зная, что за спиной остались старики, бабы и дети, и понимая, что берсерки не пощадят никого, продолжали сопротивляться.
Жители селения с мужеством отчаяния пришли на помощь воинам. Но это ничего не изменило. Завывая от бешенства, роняя клубы пены на песок, с ног до головы залитые чужой кровью, берсерки шли вперед с такой легкостью, словно противостояли им соломенные чучела.
Ворон был в гуще боя, там, где не доставали кого-то дети Канута, успевал он. Прикрываясь щитом, он скупо, выверенно бил копьем, бил в грудь, бил в спину, уворачивался от направленного на него оружия, добивал раненых и успевал, казалось, везде.
Бой пьянил его. Он кричал что-то, чего и сам бы не смог разобрать, он убивал жадно и зло, он шел через толпу врагов, помня только о том, что нельзя обгонять берсерков, ибо все, что было перед ними, подлежало уничтожению, и они не различали, друг это или враг. Лица тех, кого он убивал, слились в одно, он не видел различия. Он мстил данам за то, что такие же, как они, оставили его без сердца много лет назад. Вернуть его, конечно, уже не получится, но хоть немного ослабить боль было вполне возможно.