Берсерки уже уничтожили тех, кто встречал их на берегу и теперь догоняли и убивали разбегающихся баб, стариков и детей. Ворон не присоединился к ним. Он отнюдь не был добрым человеком и при нужде мог убить кого угодно, но убивать баб и детей во имя убийства он не стал. Пусть даже они все были данами. Он неторопливо шел за сыновьями Канута.
Берсеркам надоело уже гоняться за бабами и стариками, и они, пошатываясь, шли назад, к берегу. Ворон пошел им навстречу, как вдруг…
…На лесистом холме, поодаль, куда не добрались сыновья Канута, стояли две женщины. Видно было, что они и не думали убегать. Перед глазами Ворона заплясала радужная пелена, а горло сдавило так, что он ни слова не смог бы сказать, даже если от этого зависела бы его жизнь.
Так Рагнар Ворон добрался до берегов Дании.
Глава двадцать седьмая,
в которой Рагнар Ворон все еще в Дании
Ворон, тяжело ступая на враз ставших непокорными ногах, не замечая сыновей Канута и вообще ничего не замечая вокруг себя, пошел к холму. Его била крупная дрожь. Он не смог бы объяснить, что так притягивало его в этих женщинах, стоявших в отдалении. Он просто пошел, как будто туда его тянуло канатом. Он сначала шел, а потом и побежал к ним. Когда до холма оставалось около сотни шагов, Ворон запнулся о камень, а когда снова выпрямился, женщин на холме уже исчезли.
Он взбежал на холм. На холме никого не было. Даже трава не было примята. Но Ворон был готов поклясться, что он видел двух женщин на холме. Он то начинал озираться по сторонам, в надежде увидеть, куда они убежали, то снова принимался изучать холм. Женщин не было. Был горящий поселок, куча трупов на берегу, там же ждали его сыновья Канута, были три драккара на воде. А женщин не было. Ворон подумал, что они, может, убежали в лес, начинавшийся неподалеку от холма, но понял, что они не успели бы скрыться из виду до того, как он взбежал на холм.
Ворон остановился и сильно потер лоб рукой, в которой держал копье. Еще раз посмотрел в сторону леса, пожал плечами и задумчиво пошел к берегу.
— Что ты там увидел, Ворон? — спросил Харальд Камешек. Остальные братья уже лежали на палубе и спали.
— Да похоже, что ничего. Пригрезилось, что ли? Не знаю, Камешек, — ответил Ворон. — Слушай, Камешек… Я понимаю, что в бою ты видишь все не так, как обычный человек, но может быть, ты видел двух женщин на том холме? — Ворон указал рукой.
— Нет, я видел там только темно-синее сияние, думал, что это Бельверст, как всегда. Хотя свет Бельверста немного другой. Нет, Рагнар, я не видел там женщин. — Видно было, что Камешек стоит на ногах, напрягая остаток сил.
— Я не смогу один отойти от берега, — сказал Рагнар на всякий случай. Мало ли, может, багровый туман появляется только в открытом море.
— И не надо. Сиди спокойно на драккарах. Сейчас придет туман — сказал Камешек, укладываясь на палубу. Через миг он крепко спал.
Ворон подумал немного и привязал второй драккар к «Морскому Змею». Делая это, он рассмеялся. Если так и дальше пойдет, то к назначенному месту он приведет целый флот.
— Куда тебе столько драккаров, человек? — прошелестел знакомый голос, и уже красное свечение затопило драккары. — Или жадность твоя не имеет границ?
— Жадность тут ни при чем, — спокойно сказал Ворон, обрабатывая раны очередному берсерку. — Если все пойдет так, как я думал, мне пригодятся все три драккара. Я имею в виду эти два и свой.
— Понятно. Очередной великий поход очередного отважного дурака за море за славой и богатством, — издевательски проговорил туман.
— Даже не за одно море, — все так же спокойно отвечал Ворон, не прекращая своей работы. — Может, за два. Может, больше. Я нашел новую землю, туман, и хочу создать там свободное поселение. Где нас не достанут ни лживые короли, ни тупые ярлы.
— А главным там будешь ты? — спросил туман. Издевка в его голосе все еще звучала, но ее стало намного меньше.
— Конечно. Люди не могут жить вместе без одного предводителя, — кивнул Ворон. — Я хевдинг и я нашел эту землю. Значит, старший я.
— Понятно. А что ты сделаешь с теми, кто там живет? Ведь там наверняка кто-то есть? — проницательно спросил туман.
— В первый мой приход туда до драки не дошло. Люди там есть, но они не стремились напасть на нас. Мы даже смогли поменяться некоторыми вещами. Жалко, что моя трубка досталась Хрольфу Пешеходу. Я бы показал ее тебе.
— Но ведь ты не уйдешь, если встретишь сопротивление? — продолжал допытываться туман.
— Не знаю. Сказать по чести, мне бы не хотелось воевать с теми, кто жил там до меня. Места должно хватить всем. Но если они нападут на меня, я буду обороняться. — Следующего берсерка пришлось зашивать, но раны были, как и после битвы с «Морским Змеем», несерьезные, случайные.
— Без крови вы не можете. Она как воздух, питает ваш народ. Ни одному упырю не угнаться за человеком в жажде крови. Даже такое хорошее дело, как заселение в новой земле, ты готов замесить на крови, — с отвращением сказал туман.
— Я не боюсь крови, я уже сказал. Глупо было бы притворяться. Но я не хочу ее. Я буду искренне рад, если мы найдем общий язык с народом той земли. Я понимаю, о чем ты говоришь, туман. И я должен согласиться. Кровь мы льем охотнее, чем пытаемся найти общий язык. Но может быть, когда-нибудь человек научиться лить ее меньше? — Ворон забинтовал резаную рану на левой руке Скурвфы и выпрямился.
— Нет! Никогда он этому не научится! Тысячи лет я вижу вас, людей, — вы не меняетесь! Вы стремитесь только убивать, править и обогащаться. И вы преуспеваете только в способах убийства. От палки с привязанным камнем до булата и греческого огня, но суть одна! — выкрикнул, как выплюнул, туман. И смолк.
— Похоже, я никогда не смогу с тобой толком поговорить, — усмехнулся Ворон. — После первых слов ты вспоминаешь, что я человек. На этом наши беседы и кончаются. А жаль. Мне кажется, что ты мог бы рассказать много интересного. Может, необходимого.
— Мне кажется, — вылез из сумки Дворовый, — что этот туман дорого бы дал, чтобы навсегда уйти отсюда на Кромку. Но мира нет нигде. Там тоже убивают.
— Тут я ему помочь не могу, — развел руками Ворон. — Я даже не знаю, кто или что он такое.
— Я тоже, — сказал Дворовый, — но я думаю, что поесть нам это не помешает?
— Не помешает, — рассмеялся Ворон, — но сперва надо очистить драккар данов.
Он прыгнул на драккар данов и, как и с «Морского Змея», стал перетаскивать на драккар сыновей Канута оружие, броню, пресную воду и еду. Оружие и броня никогда не будут лишними. Как бы не хотел Рагнар обойтись без войны на новой земле, но кто знает, что придет в голову красным воинам, которые живут там с начала времен? Чужаков редко любят. Но туман прав. Если дело дойдет до драки, то выходить из нее надо только победителем. Им отступать будет некуда, возвращаться тоже.
Новая земля… Какой прекрасной она показалась Ворону, когда он впервые высадился там! Слова, которыми он описывал ее, о полноводных реках и густых лесах, о сказочной охоте на бесчисленную дичь, казались слишком бедными самому Ворону. Но он не был скальдом. Она была прекрасна еще и потому, что он нашел ее сам, что он был первым викингом, который ступил на нее. Чувство было сродни тому, которое ты испытываешь, оказавшись первым у женщины. Ему понравились даже красные воины, хотя они и могли позже оказаться врагами. В этих людях чувствовалась спокойная гордость и чувство собственного достоинства, мужество и терпение.
И еще: эта земля вселила в него надежду, обернувшуюся позже верой. Что он сможет навсегда отрезать свой страх бескрайними морями. Земля, куда не ходят драккары викингов. И некому будет перевезти этого самого настойчивого и опасного из врагов. Ради этого стоило навсегда оставить родную землю. Если же остатки его хирда уничтожены, то положение становиться незавидным. В Норвегии нет места для него. В Валланде, скорее всего, тоже. В Валлии, в Швеции ли, он теперь просто одинокий викинг. Остаться с сыновьями Канута, что ли? Ворон усмехнулся. Они скоро уйдут в Валгаллу, а что тогда делать ему? Впрочем, что толку заранее настраивать себя на неудачу? Все в руках богов, дальше будет видно, что делать.