В академии наряду с теоретической подготовкой немало внимания уделялось организации боя на местности. Много практических занятий и лабораторных работ проводилось по вооружению и стрельбе, вождению танков, их обслуживанию, по электро- и радиотехнике.
Случилось так, что с началом нашей учебы разразилась война в Европе, ставшая впоследствии второй мировой. Вполне понятно, что в процессе учебы определенное место занял анализ действий гитлеровских войск, особенно танковых, сравнение их организационной структуры со структурой наших танковых войск.
Вспоминается один из острых споров на семинаре в нашей учебной группе в 1940-м году, в ходе которого три слушателя, в том числе и я, выступали с рефератами.
— Как видите, немецкие танковые соединения действуют так, как это делали наши мехкорпуса на маневрах 1935-1936-го годов, — говорили одни. — Разработанная нами тактика танковых войск оказалась эффективной, ее успешно применяют немцы, а мы ликвидировали мехкорпуса. Чем развивать оперативный простор?
— Бои в Испании и советско-финляндская война убеждают, что танковые части надо иметь в стрелковых дивизиях, а для развития успеха достаточно танковых бригад, что мы сейчас и имеем, — возражал «испанец» майор Глушков.
— Армиям и фронтам без танковых корпусов не обойтись, — отстаивала свое мнение большая часть группы, к которой примыкал и я.
Эта последняя точка зрения высказывалась и большинством преподавателей. Конец спорам положило решение высшего командования вновь создать механизированные корпуса.
Политическая работа со слушателями, как нам казалось, была поставлена лучше, чем с постоянным составом. Подтверждением этому явилось отношение к советско-германскому договору о дружбе, подписанному в сентябре 1939-го года. Когда на митинге, проводившемся в связи с этим событием, один из преподавателей — военных инженеров высказал мнение, что опасность войны со стороны Германии против СССР снята, то слушатели зашумели и дружными аплодисментами встретили следующие слова выступившего затем доцента кафедры марксизма-ленинизма, одного из уважаемых педагогов.
— С подписанием договора антикоммунистическая и расистская сущность фашизма не изменилась, а война против Польши еще раз подтверждает его агрессивность. Поэтому нам надо быть бдительными и упорно готовить себя к защите Родины.
В июне 1940-го года я был принят в члены партии.
Академия дала мне рост и в спортивном отношении: дошел до первого разряда по лыжам и до второго — по спортивной гимнастике. Участвовал во всех межакадемических соревнованиях по этим видам спорта.
Вот такие события из предшествующей службы воспроизвела в тот день память…
Уже в первые сутки большинство выпускников убыли по назначению. Старшего лейтенанта Шаврова направили в Действующую армию. Фронтовыми дорогами он прошел всю войну, продвинувшись по службе до начальника штаба танкового корпуса, полковника. Сопутствовало ему и везение: он ни разу не был ранен. С 1973-го года Иван Егорович Шавров — генерал армии. К сожалению, в 1993-м году Иван Егорович в результате тяжелой болезни скончался.
Удрученными чувствовали себя, получив назначение преподавателями училищ, Борис Шумилов и Михаил Пискунов. Боря возмущался, а Миша был сдержан, но решителен.
— Приказ есть приказ. Освоюсь в училище и буду искать возможность попасть на фронт.
Свою мечту они вскоре осуществили. Михаил Степанович Пискунов с начала 1942-го добился назначения в Действующую армию, участвовал в боях на командных и штабных должностях до командира танковой бригады включительно и удостоился звания Героя Советского Союза. А Борис Александрович Шумилов разделил участь большинства наших однокурсников: он погиб в 1943-м году в одной из танковых атак. В феврале 1995 года не стало и Миши: он умер в результате инсульта.
Через три дня определилось и мое положение. Капитаны А. И. Лукшин, С. С. Харитонов и я были назначены младшими преподавателями кафедры тактики нашей академии. Неожиданным и разочаровывающим было это назначение!
— Какие мы преподаватели без боевого опыта! — с ожесточением говорил я.
— Выходит нас за отличную учебу и Сталинские стипендии наказали, — с горечью говорил Лукшин.
— Надо действовать! Пойдемте к начальнику академии, — решительно предложил Харитонов.
На приеме у начальника академии генерал-майора танковых войск Г. Н. Ковалева о нашей просьбе начал, было, докладывать Лукшин, как старший по возрасту, но генерал окинул нас строгим взглядом, встал с кресла и резко и громко сказал: