— И как вы теперь дальше?
— Не знаю пока. Наверное, дед прав — надо пробовать тут жизнь менять, а не сбегать в караванщики. Дождёмся, пока Керт оклемается, поищем путь через минные поля. Не хочу, чтобы люди на минах подрывались. Вдруг у деда получится завод перепрограммировать? Будет вместо тоймин обычные игрушки делать, мы их станем на рынке продавать, заживём нормально…
— Послушай, — сказала Василиса осторожно, — ты не очень спеши на мины лезть.
— Почему?
— Помнишь, ты жалела, что летать не умеешь?
— Ну.
— Я всё-таки механик на волантере. Очень постараюсь вернуться и помочь, веришь?
— Верю, — вздохнула Мири. — Возвращайся. Но долго ждать я не стану!
— Я поспешу!
Девочки обнялись на прощание, и Василиса побежала к машинам.
— У глойти всегда мозги набекрень, — пояснил Серёга, когда дети вскарабкались в высокую кабину «шишиги» и умостились вдвоём на пассажирском месте. — Они видят мир иначе — и срез, и Дорогу разом. От этого их таращит не по-детски. Так-то у нас в рейсе сухой закон, но для них приходится исключение делать. С нами обычно Михалыч, это его «Нива», так он мужик-кремень, держится. Но после рейса на неделю в глухой запой уходит. Потом ещё неделю отсыпается — и снова в путь. Так что эта балдосья лохматая — ещё не самый плохой вариант.
Он повернул ключ, стартёр прокрутил мотор, и тот затарахтел, сотрясая кабину жёсткой вибрацией.
— Ого, дизель? — спросила Василиса. — Какой?
— Двести сорок пятый. Разбираешься?
— Я механик! — гордо сказала Василиса.
— Это хорошо, дело полезное, — кивнул Серёга одобрительно. — Хороший механик по жизни не пропадёт.
— А шмурзиков сложно ловить? — спросил Лёшка.
— Совсем нет. Они сидят на ветках, листья жуют, плоды всякие лопают. Подходи да собирай, как яблоки. Только надо выбирать здоровых, а то можно и не довезти. Среди них много болеют, потому что мутанты. Говорят, их там выводили специально, разных пород, как у нас собак или кошек. Но после коллапса всё поперемешалось, и они иной раз довольно странные попадаются. Не мышонки, не лягушки, а неведомы зверушки. Вы же Пушкина читали?
— Конечно, — подтвердила Василиса. — Это из «Сказки о царе Салтане» цитата.
— Да, я так сразу и подумал, что вы из наших. Наших везде видно.
Василиса не стала уточнять, что их семья очень давно покинула срез Земля, и они с братом росли совсем в другом, довольно странном месте. Не стоит привлекать к этому внимание.
Караван выехал с парковки на дорогу, прибавил хода — и нырнул в то странное межпростанство, где Дорога с большой буквы «Д». Вокруг как будто окружённый густым туманом пузырь, видимость едва ли метров на тридцать. Впереди тарахтит мотором ржавая пятидверная «Нива», где сидит странная девушка Донка, умеющая удержать в своей дурной нетрезвой голове многомерную топологию Мультиверсума и указывающая водителю, где свернуть, чтобы выскочить в очередной мир.
«Нива» мигнула поворотником, засияли тормозные фонари, на обочине обозначился узкий съезд. Караван подал влево, машины подпрыгнули на перепаде дорожного полотна — и над ними засияло закатное солнце нового среза.
— Ох, блин, прямо в глаза! — недовольно сказал Серёга, опуская козырёк над стеклом и надевая тёмные очки, которые валялись на панели. — Так, что у нас тут?
Широкое пыльное шоссе слегка заметено песком, который надуло ветром. Следов на песке не видно, похоже, здесь давно никто не проезжал. Ровная пустая степь с холмами на горизонте, столбы с оборванными проводами, ржавые насквозь отбойники.
— Пустенько, — констатирует очевидное водитель, — это хорошо. Люблю, когда пусто. Меньше сюрпризов.
— Это потому, что коллапс? — спросил Лёшка.
— Да, пацан, именно так.
— А что такое коллапс? Вы говорили, что вы шмурзиков ловите в этом, как его…
— Срезе Эрзал?
— Да! Там тоже был коллапс? Какой он?
— Как тебе сказать, малой… — задумался Серёга. — Вот, например, этот срез, где мы сейчас едем. Я хрен его знает, что тут стряслось — но видно, что ничего хорошего. Такую дорогу широкую забабахать — это и денег немеряно грохнули, и технологии, значит, были серьёзные. Вон, до сих пор асфальт гладкий. Раз такое шоссе проложили, то машин тут было много. А значит, и людей тоже. А сейчас мы едем — и никого. Куда они все делись?
— Куда? — переспросил Лёшка.
— А чёрт их маму знает. Может, война. Может, эпидемия. Может, природный какой катаклизм. Наверное, если достаточно долго ехать, то можно до какого-нибудь города добраться, такие трассы непременно в город ведут. Поискать записи, какие сохранились, узнать, от чего именно они вымерли.