— Раздевайся и намыливайся!
— Но зачем? — привычно заныл тот. — Я лучше просто искупаюсь!
— Затем, что ты пахнешь как бездомный щеночек. Которого пытались сжечь вместе с помойкой, на которой он живёт!
— Сама такая!
— Я тоже помоюсь, не сомневайся!
Вода оказалась чистой и не холодной, так что дети вымылись спокойно. Василиса жалела только, что приходится снова надевать грязную одежду, но Лёшку такие мелочи не волновали. Его больше расстроило, что в полотенца оказались завёрнуты одноразовые наборы — зубная щётка и крошечный тюбик пасты. В результате Василиса заставила его почистить зубы, чему он не был рад.
— Почему мальчишки такие грязнули?
— Потому что мы заняты более важными вещами!
— Это ещё какими?
— Купаем Мурзика!
Шмурзик по имени Мурзик тоже не выглядел счастливым, когда Лёшка купал его на мелководье, но и не сильно вырывался. Стоически перенёс намыливание, только попискивал жалобно. С намокшей шерстью стал меньше раз в пять, но потом встряхнулся, распушился и стал краше прежнего. Василиса проверила рану на задней лапе — та отлично зажила, но шрам и залысина действительно остались. Во всяком случае, шмурзик теперь не выглядит больным и несчастным.
— Ну вот, совсем другое дело, — встретил их у машин бородатый. — Переодеть бы вас, но, боюсь, детской одежды у нас нет.
— Что вам от нас надо? — спросила Василиса прямо.
— Собственно, ничего. От вас нам ничего не надо, нам нужны вы.
— Но зачем?
— Скажем так, для улучшения переговорных позиций с определёнными людьми.
— То есть, мы заложники?
— Можно сказать и так, — кивнул бородатый, — хотя это сильное упрощение. Но я не злодей из кино, который, смеясь злодейским смехом, немедленно раскроет вам свой коварный план. Я вообще не злодей, у меня нет коварных планов. Я просто делаю свою работу, выполняю задачу, поставленную командованием.
— И в чём же состоит эта задача?
— Если вы это узнаете, мне придётся вас убить, — сказал он совершенно серьёзно, и Василиса ему как-то сразу поверила.
Когда кто-то говорит, что планирует вас убить — лучше на всякий случай ему верить.
— Я к маме хочу! — заныл Лёшка.
— Здесь наши планы полностью совпадают, — одобрительно кивнул бородатый, — мы сделаем всё возможное для того, чтобы вы с ней встретились.
— Не поняла, — озадачилась Василиса.
— Мы не заинтересованы, чтобы ваша мама прибыла в Центр с цыганами. Так что планируем вскоре догнать табор. Думаю, уже завтра-послезавтра ваша семья воссоединится. А сейчас давайте вас покормим.
Им выдали на двоих одну упаковку армейского сухого пайка — галеты, каша с мясом в упаковке, зерновой батончик, джем, витаминный напиток. Не очень вкусно, зато калорийно. Впрочем, дети так проголодались, что даже Лёшка не капризничал, а лопал так, что только хруст стоял.
— Не грусти, мальчик, — сказал бородатый. — На тебе, сувенир. Когда всё закончится, будешь смотреть на него и вспоминать эту историю, как весёлое приключение.
Он протянул Лёшке брелок в виде оправленной в плетёную проволоку толстой монеты.
— Сходите в туалет, остановок не будет долго. Надо торопиться, ваша мама, наверное, соскучилась.
На этот раз их посадили не в броневик, а на заднее сиденье внедорожника, там удобнее, а главное — есть окна. Бородатый сел спереди, за руль взгромоздился мрачный молчаливый капрал — и колонна тронулась. Разогнавшись по пустой трассе, вышла на крейсерскую скорость.
Ехали долго, Лёшка устал смотреть на однообразный пейзаж за окном, обнял шмурзика и уснул. А Василиса увидела, как машины свернули с трассы, прокатились по полю и выстроились вокруг небольшого холма. На его вершине торчит чёрный цилиндр из матового камня.
Машины встали, мир моргнул — и на крышу внедорожника обрушился тяжёлый проливной дождь. Вокруг тёмный зелёный лес, под колёсами тронувшейся колонны зачавкала грязь. Внедорожники буксуют, выбираясь на почти не видимую под палой листвой дорогу.
Бородатый обернулся, увидел, что Василиса не спит, и спросил:
— Знаешь, что это было?
— Да. Реперный переход. То-то я у вас глойти не видела… И вы делаете его с техникой. Значит…