— Я вижу, вам уже лучше, — торопливо забормотала Василиса. — Дальше сами справитесь, а нам пора! Побежали, Лёш!
Они развернулись и побежали. Подальше и от машины, где приходили в себя их пленители, и от криков и стрельбы, доносившихся от места сражения. Оглянувшись, Василиса увидела, как к перевёрнутому внедорожнику спускается летательный аппарат, и ускорилась.
— Зря мы еды не взяли, — сказал Лёшка, когда они устали и присели под кустом, дающим хотя бы иллюзию тени.
— И воды, — добавила Василиса, прихватившая одну пластиковую бутылочку минералки и ничего больше. Теперь она расстраивалась от своей непредусмотрительности.
— Надо шмурзика напоить, — заволновался брат, — ему, наверное, очень жарко, с таким-то мехом.
Зверька несли по очереди. Хотя он, вроде, совсем не тяжёлый, но через какое-то время стал утомлять. Поилку Василиса сделала, срезав бок у бутылки — там всё равно оставалось на донышке. Шмурзик жадно вылакал остатки и вылизал ёмкость досуха острым розовым язычком.
— Вот и всё, вода кончилась, — вздохнул Лёшка. — А нам далеко ещё идти? Я устал и жарко очень.
— Не знаю, Лёш, — вздохнула Василиса, — я вообще не знаю, где мы и куда нам надо.
Решение сбежать было импульсивным, и в тот момент казалось единственно верным. Но с дальнейшими планами у них была проблема.
— Мы вообще ничего не знаем про этот мир, — призналась Васька. — Может быть, оставаться с военными было безопаснее.
— Они мне не нравились, — заявил Лёшка. — Из-за них чуть шмурзики не сгорели!
— Ладно, пойдём, что толку сидеть.
Они поднялись с горячего песка и пошли куда глаза глядят, потому что — а куда ещё-то?
— Ой, смотри, — сказал Лёшка, когда они взобрались на вершину очередного песчаного холма, — какая-то тётя!
Тётя сидит на мотоцикле с зубастой внедорожной резиной и вид имеет невесёлый. Одета в джинсовые шорты, тяжёлые ботинки, растянутую майку, перепачканная песком, налипшим на смазку, в широких, плотно прилегающих к лицу пилотских очках.
— Привет, тётя, — сказал ей вежливый Лёшка.
— А вы, блин, кто ещё такие? — неприветливо спросила та. — Откуда взялись?
— Мы сбежали, — ответил он, прежде чем Василиса успела его остановить. — Нас взяли в плен злые военные, долго везли, а потом на них напали какие-то дикари на смешных машинах, началась драка, а мы убежали. И, кажется, заблудились.
— На смешных машинах? — переспросила женщина. — Это да, мальчик. Это ты прав. Обхохочешься просто, блин.
Она слезла с мотоцикла, пнула его и села на песок рядом.
— Сломался? — спросила Василиса.
— Сломался, блин. Чёртова ржавая железяка. А пешком отсюда идти обалдеешь. Скорее сдохнешь, чем куда-то дойдёшь, блин блинский.
— Можно я посмотрю? Я разбираюсь немного.
— Немного и я разбираюсь. Достаточно чтобы сказать, что это полная задница. Вилку кардана обломило. Мотор работает — а толку?
— Ого, здесь карданный привод?
— А как ты хотела? Это же тяжёлый мот. Если бы там шлицы срезало, или упругую муфту порвало — можно было бы что-то придумать, а тут вилка шарнира переломилась у основания. И что с ней делать? Соплями приклеивать? Тут даже сварка не удержит, там нагрузка очертененная. Литровый оппозитник! Пятьдесят сил! Тащит как трактор! — сказала она с гордостью.
— Ого! — покивала уважительно Василиса. — Мощная штука.
— Не то слово. А вот кардан — говно. Ну, то есть, родной-то у него нормальный, а этот от другого мота, ноль шесть, тридцатисильного. Не нашла родной. И как назло — в сыпуху заехала, буксанула, добавила тяги — и порвало к чертям. Сижу теперь, загораю.