Такой рынок Василиса видела впервые. Товар в основном разложен на земле, на расстеленных тряпках, на самодельных корявых столах, рассыпан по ящикам. Торговые места в лучшем случае укрыты от солнца выгоревшими тентами из драной ткани на палках, но чаще просто под открытым небом. Часть товара — продукты сельского хозяйства: фрукты и овощи, грязная картошка, укрытое марлей от мух мясо, много сушёной рыбы. Часть — детали для машин: колёса, масло, фильтры, шланги, прокладки и прочие расходники. Часть — совершенно неизвестные Василисе предметы непонятного предназначения: сложные устройства, более всего похожие на запчасти для больших механических кукол, какие-то колёсики и шестерёнки, электронные блоки с необычными разъёмами и непонятными надписями. Это было очень интересно, но куда необычнее выглядели сами продавцы. Васька то и дело дёргала Лёшку за руку и шипела: «Не пялься так! Это невежливо! И пальцем не показывай! Вот если бы на тебя все пальцами показывали, тебе бы понравилось?»
Здешние торговцы — люди как люди. Смуглые, темноглазые, вполне приветливые, радостно, но без навязчивости приглашающие их к своим прилавкам. Но это «в целом». Потому что целых среди них почти нет. Почти у каждого чего-то не хватает. У кого руки, у кого ноги, у кого глаза, а у многих отсутствуют несколько частей тела разом. При этом они совершенно не выглядят несчастными, а недостающие конечности заменены сложными механическими протезами. Стальные ноги на пружинном приводе, целые руки из покрытых пластиком пространственных конструкций, механические кисти с пальцами из полированных алюминиевых сегментов.
Вот девушка, продающая умопомрачительно пахнущие пирожки. Очень симпатичная, красивая даже. Василиса успела ей немножко позавидовать, а потом та повернулась, открыв правую половину лица — металлическую полумаску, зеркально повторяющую левую, живую сторону. В стальной блестящей глазнице — объектив камеры, с лёгким жужжанием сфокусировавшийся на Лёшке. Тот аж застыл, раскрыв рот.
— Какая красивая! — сказал он неприлично громко. — Она внутри железная или настоящая?
— Лёш, ну что ты! — укоризненно одёрнула его сестра.
Девушка засмеялась левой частью лица, правая, металлическая, сохранила своё блестящее спокойствие. На полированной скуле — изящная геометрическая гравировка с чёрным травлением.
— На! — она протянула Лёшке пирожок. — Вкусно!
— Простите, у нас нет денег… — сказала Василиса.
— Не надо деньга. Кусай, малсик. Ты тозе красивый. Будес, когда вырастес! — и она снова засмеялась, весело и открыто, хотя железная половина лица выглядит немного пугающе.
— Что надо сказать? — пихнула Васька схватившего пирожок Лёшу.
— Ой, спасибо, железная тётя!
— Я не вся зелезная, только немнозко! — засмеялась она. — Литсо, цуть-цуть рука.
Девушка звонко постучала по стальной щеке металлическим пальцем. На правой руке мизинец, безымянный и средний — живые, обычные пальцы, с аккуратно остриженными короткими ногтями, покрашенными перламутровым лаком. А указательный и большой — из полированных бронзовых деталек, с искусно фрезерованными суставами на заклёпанных осях.
Василисе очень хотелось подробно рассмотреть, как искусственная половинка кисти сопрягается с живой, и как именно эти пальцы двигаются, но было как-то неловко. Она поблагодарила продавщицу и пошла дальше за убежавшим вперёд Йоской, потянув за собой замешкавшегося брата. Тот пошёл нехотя, постоянно оглядываясь на «красивую железную тётю», которая смеялась и махала им вслед.
Внезапно, приглядевшись к незнакомому товару, Васька поняла — это не детали больших кукол. Это детали людей!
— Давайте сюда, — нетерпеливо позвал их Йоска, — тут интересное!
Возле самой большой на рынке полосатой палатки столпился чуть ли не весь табор. Цыганские старшины, главы родов — все, как один, бородатые, пузатые, в алых рубахах и золоте везде, включая рот. Молодые цыгане, предпочитающие бородам усы и ещё не сменившие собственные зубы на золотые. Цыганки всех возрастов — пёстрые и крикливые, как тропические птицы, звенящие развесистой бижутерией и трясущие многослойными юбками. Цыганская детвора — от босых ободранных ребятишек, пыльных и чумазых без различия полов, до подростков у которых мальчики строго отдельно от девочек.
У Василисы с ними общение не сложилось. Цыганские мальчишки стараются казаться взрослее, чем они есть, из-за чего ведут себя ужасно глупо. За девочками они либо очень нелепо и навязчиво «ухаживают» — это выражается в криках издали: «Эй, красотка, дай поцелую!» — и в провожании заливистым свистом, — либо демонстративно игнорируют, если ухаживания не принимаются. Просто поговорить — нет, никак. «Кто же с женщинами разговаривает?» Хорошо, что Йоска для этого слишком мал, болтлив и любопытен.