Эвакуация прошла организованно, даже очень организованно. Всего из-под земли вышли сорок две с небольшим тысячи человек, и в лагере стало довольно тесно. Но в это время меня вызвали на катер. Яс с Латы просил связи.
– Санкция совета одиннадцати получена, - он продемонстрировал мне внушительного вида бумагу, украшенную печатями и подписями, - какие ещё препятствия?
– Препятствий нет, Яс, но есть пожелания.
Я изложил ему то, что увидел за последние часы и сказал о том, что нам может потребоваться ещё.
– Согласен, Вик, полностью согласен, но это мы уже предусмотрели, но беспокойся. Через шесть часов "Игла" встанет на базу СК под погрузку. А максимум через тридцать шесть часов будем у вас.
– Ты по-прежнему хочешь лично прибыть сюда?
– Кому же ещё командовать в твоё и всех вас отсутствие, как не мне.
– Хорошо, будем ждать, но до этого побеседуем ещё не раз.
– Обязательно, как без этого.
– Видимо, никак, конец связи.
Рив по-прежнему был мрачен. Он внимательно всматривался в экраны, на которых помимо обзорной картинки были ещё и изображения, передаваемые со шлемов бойцов. Он был явно напряжён, даже, по моему мнению, чрезмерно.
– Рив, не желаешь прогуляться. По-моему сейчас здесь двоих многовато. Рель и один справится.
– Командир, я не прекращаю ожидать какого-нибудь подвоха… У Реля нет моего опыта общения с вакцами… Можешь взять Реля, я подежурю один. Когда намереваешься произвести замену катеров?
– Не намереваюсь, второй полностью исправен, а у этого, сам знаешь, гляделок не хватает. Но вот бойцов поменять следует… Часа через два-три.
– Понятно. Сам полетишь?
– Могу и тебе доверить.
Рэй кивнул в знак согласия. Рель же после слов Рива о том, что я мог бы его взять, явно оживился:
– Возьмёшь меня?
– Пойдём.
Рель буквально взвился с места.
– Форма - полная боевая.
Рель ничего не возразил. Бронекостюм и так был на нём. Он надел шлем и перчатки, застегнул костюм и привёл в порядок, а так же пристегнул к креплениям на бедре метатель, а к предплечью нож:
– Готов.
– Итак, от меня не удаляться более чем на сто метров. Понятно, рядовой?
– Так точно, командир.
– Тогда идём.
– Погодите, - остановил нас Рив, - командир, посмотри, что они делают.
Вакцы строили всех людей в шеренги, всех без исключения.
– Строятся.
– Это-то я и сам вижу, но вот для чего?
– Придётся выяснять самому. Рив, дай полковнику команду быть готовым к осложнениям. Я побежал.
– Может на катере?
– Нет, не будешь же его прямо на головы сажать.
Рель увязался за мной. Я вовремя не приказал ему остаться. Могло случиться всякое, но на этот раз тревожных предчувствий у меня не было никаких. Вовсю пользуясь возможностями костюмов, мы уже через пять минут были в лагере. К этому времени построены были абсолютно все, включая младенцев (на руках у других) и раненых (поддерживаемых другими). Даже в оцеплении не осталось никого, только маячили немного поодаль фигуры наших бойцов в бронекостюмах.
Едва я оказался перед этим строем, как все вакцы практически одновременно опустились на колени. И тут же, в одном порыве и почти что одним голосом было произнесено:
– Пришедший с чужих звёзд, но не ставший нам чужим, освободивший нас и не пожелавший нам гибели, прими нашу присягу и стань нашим Повелителем.
Я был этим буквально ошарашен и не успел ничего сказать, ничего возразить, а моё молчание было истолковано как согласие.
– Я, - после этого каждый назвал своё имя, - отдаю моему Повелителю всё, что было у меня, всё, что у меня есть и всё, что у меня будет. Жизнь свою, пользу от жизни своей, смерть свою и пользу от смерти своей. Верность свою и любовь свою. И не требую от Повелителя моего взамен ничего. И да будет клятва моя нерушима, пока светит солнце и чужие звёзды.
Наступившая вслед за этим тишина была почти что оглушительной. Что мне сейчас делать? Отказаться? Похоже, что отказ был бы сейчас самым наихудшим из всех возможных решений, чреватый абсолютно непредсказуемыми последствиями. Они все как один смотрели на меня и ждали. Ждали ответных слов. Я включил динамики шлема на полную мощь и сказал:
– Принимаю вашу присягу, всех и каждого. Принимаю всё то, что выдаёте мне, не требуя ничего взамен, и возвращаю обратно в вечное пользование. Всё, что было, есть и будет. Обещаю, что каждый получит от меня то, чего достоин и чего заслуживает. Да не будет наказан невиновный, да не будет вознаграждён недостойный. Да будет слово моё нерушимо, пока светят звёзды, с которых я пришёл. Встаньте, люди.
Снова повисла тишина, давящая, неживая. И я уже успел испугаться, что сказал не то и не так. Но на лицах людей начали появляться улыбки - счастливые настолько, что я таких наверно никогда и не видел, даже на счастливой Земле. Раздались крики нескрываемой и несдерживаемой радости. Люди вставали, но всё же приблизиться ко мне не решался никто. Но я-то увидел эркора Тарьетьсь Беньяэ, жестом пригласил к себе поближе и спросил, понизив голос до шёпота:
– Что это значит, эркор?
– Мы присягнули вам на верность, а вы приняли присягу.
– Это-то я и так понял, отойдём.
Когда мы покинули пределы слышимости, вакец сказал:
– Это самый лучший вариант из всех, что я мог придумать. Нам нужна привычная точка опоры. Простым людям - особенно. Если вы захотите изменить всё, что захотите, всё в вашей власти. Прикажите нам жить, как хотите вы, и мы исполним это, прикажите умереть - умрём с радостью, - он улыбнулся. - Мы произнесли ту самую клятву, что произносили наши предки перед самым первым Повелителем, в незапамятные времена, мы сохранили эти слова, сохранили и те слова, что он сказал в ответ… Вы повторили их слово в слово. Поэтому все и ликуют, вы ведь не могли их знать, но всё равно сказали… Только сейчас с нас снято проклятье, проклятье первого Повелителя, который был предан и убит теми, кому он доверял… Вы действительно тот, о ком говорили пророчества. Время действительно пришло.
Он посмотрел на меня, внезапно переменился в лице и упал на колени, склонив голову.