– С каким возвращением, откуда?
– Как откуда, с того света, естественно.
Только увидев Гила, он вроде бы успокоился. Особенно когда тот сказал:
– Не волнуйся, Дар, все страшно для тебя уже позади.
– Пойдем, - сказал я и проводил его в душ.
Там, в окне доставки, уже лежала одежда, это постарался Рэй.
– Одежда для тебя, но сначала как следует отмойся.
Показав ему, как обращаться с душем, я вышел в коридор. Там подождал мальчишку, хотя тот вышел из душа только минут через пятнадцать. Приготовленная Рэем одежда оказалась ему точно по фигуре, что впрочем, и не было удивительно. Перед этим я пару минут гадал, что он сначала спросит: где он, или кто я. Оказалось же, что он уложил оба этих вопроса в один:
– Где я и кто вы?
– Сначала скажи, кто ты?
– Я? Дарвир Вилторэ.
– Я Вик Стрельцов, а это место называется крейсер "Игла".
– "Игла"!?
– А что тут удивительного.
– Но ведь вы исчезли более пятидесяти лет назад. И говорили, что вы улетели.
– Кто это говорил?
– Не знаю… все.
– Я никуда не улетал. Ну да ладно, идем.
Я привел его в медотсек, и там спросил у Рэя:
– Рэй, сколько времени ты планируешь наблюдать за Даром?
– Думаю, что не дольше, чем до завтрашнего утра. Будешь отправлять Ора, захватишь и его, а возможно и малыша тоже. Его излечение получается быстрее, чем я рассчитывал вначале.
– Ну и хорошо.
– Куда меня должны отправить? - озабоченно спросил мальчишка.
– Как куда, - ответил я, - домой естественно. Сейчас ты здоров, полностью здоров, и значит, тебе следует отправиться домой.
– Неплохой вариант, Дар, - сказал Гил, - с того света и прямо домой.
– Я не понимаю, я что, умер?
– Можно и так сказать, сегодня утром ты практически умер, а вернулся оттуда только благодаря землянам.
– Благодарю вас, - сказал мальчишка, немного помедлив.
– Не стоит благодарности, - сказал я, не найдя ничего лучшего для ответа.
Тем временем Рэй просигнализировал нам и даже показал, что рядом с "Иглой" опускается вертолет с желтой восьмилучевой звездой на борту - эмблемой местной медицины.
– Дар, пойдем, поможешь мне, если что, - не теряя времени сказал я. Он только кивнул в ответ и пошел за мной.
Но помощи не потребовалось. Когда мы вышли из корабля, вертолет еще только опустился. Но едва мы успели подойти к нему, как из него уже выкатили тележку с новым пациентом. Очевидно, Гил их хорошо проинструктировал. Тележка - это лучше, чем носилки. За тележкой следовали двое врачей в халатах. И я только указал им дорогу в корабль и к медотсеку. И только уже там принялся устраивать пациента - мальчишку лет десяти-одиннадцати. И пока я это делал, Гил с Рэем успели отослать врачей обратно.
– Снова мальчишка, - сказал я, - неужели ваши девчонки не подвержены этому проклятью?
– Не так просто, - сказал Гил, - никто не избавлен от него. Но девочек в большинстве случаев это настигает еще до рождения, а в случае более позднего проявления оказывается не столь губительно и неизлечимо. Тут у них больше запас прочности. И среди пациентов в том же "Эйкане" девочек сейчас не больше двадцатой части.
Я повернулся к Дару. Он смотрел за происходящей на столе операцией. Заметив, что я на него смотрю, он посмотрел на меня и спросил:
– Так вы можете вылечить от чего угодно?
Я сначала кивнул в ответ, но тут же поправился:
– Нет, не от всего, хотя и много от чего, даже от старости и смерти человека можно вылечить. Но если бы можно было вылечить от чего угодно, то я не оказался бы единственным землянином на корабле.
– Ты имеешь в виду экипаж "Иглы"? - спросил Гил.
Я кивнул в ответ.
– Насколько я слышал об этом, они были облучены жесткой радиацией?
– Это была больше чем просто радиация. Это даже не радиация в том смысле, как ее понимаете вы. Они подверглись воздействию излучения, которое мы называем энтрохронным. Оно имеет ту же природу, что и само наше пространство-время. Оно подобно изменению законов природы, дыханию чужого и мертвого мира… Оно не только изменило их тела и гены, он в значительной мере изменило саму природу материи, из которой они сложены. И перед этим мы бессильны… Пока бессильны…
Какое-то время мы молчали. Потом Гил неожиданно прервал это молчание, обращаясь к Дару:
– Дар, ты нам что-нибудь сыграешь?
– Я бы хоть сейчас, но вот инструмент у меня дома… Жаль, конечно.
– С инструментом я тебе помогу, - сказал из динамиков Рэй, - пройди в информаторий.
– А это где?
– Я провожу, - сказал я.
– Я сам провожу, - сказал Рэй, - выйди отсюда и иди прямо.
Когда он вышел, Гил сказал мне.
– Этот мальчишка - талант. Ранняя звездочка, которой суждено было рано погаснуть. Он музыкант, которому пророчили большое будущее, и многие известные музыканты даже завидовали ему… Хорошо, что его удалось спасти.
– Я практически вообще не разбираюсь в музыке. Может быть у меня были другие интересы, а может быть просто неподходящий склад души… Разве что немного бренчал когда-то на гитаре, но это у нас и за музыку не считают… Но я постараюсь не подать вида, что тут я полный болван.
– Насколько мне известно, вы сами талантливы во многих других областях.
– Как пилот-звездник еще может быть, но не более того. Обо мне у многих, если не у подавляющего большинства латян, вашей общепринятой историей сложено неправильное представление.
– Я знаком и с вашей подлинной историей…
– Если так, то тем лучше.
В это время Рэй сообщил мне:
– Вик, пора менять обучаемых в тренажере.
– Хорошо, - сказал я ему и добавил Гилу, - я ненадолго.
Но я немного задержался в ангарах, где у монтажников оказалось несколько вопросов для меня. А когда я вернулся в медотсек, Дар уже был там, да и Ор тоже. В руках у Дара был музыкальный инструмент, многим напоминающий земную флейту. Он, очевидно, дожидался меня, не зная о моем отношении к музыке. И только когда я прошел и сел в кресло, он коротко кивнул и заиграл.
Что может сказать о музыке человек, не разбирающийся в ней. Но если сказать честно, то игра Дара задела и меня. Было в этой музыке что-то такое, что заставляло щемиться сердце, почувствовать печать и безысходность. Но через эту печаль постепенно пробивалась мелодия надежды, постепенно набирала силу, заполняла собою все и перерастала в тихую радость, тихую и спокойную, но полную скрытой силы.