Она поняла, что с ней творится что-то небывалое, той ночью, когда забрела на мостик Зелёных Фонарей – и вначале смотрела на звезды, а потом глянула вниз.
Первый из ляранских каналов, прорытый с помощью магии, соединил Шеханью с прудом в дворцовом парке. Кованый мостик установили раньше, чем закончили облицовку. Изящный, вычурный, он напоминал плеть растения, а фонари – шесть чешуйчатых стеблей с бутонами из граненого изумрудного стекла, и не было среди них двух одинаковых. Тейзург говорил, что так выглядят мосты в том мире, где он родился и жил в предпоследний раз перед возвращением в Сонхи. Мол, это будет его любимый мостик, бередящий ностальгические чувства, а если кто-нибудь накидает здесь мусора, пусть пеняет на себя.
Венше мост Зелёных Фонарей тоже приглянулся. Она полюбила сидеть по ночам на прихотливо изогнутых перилах и болтать ногами, глядя на город. Пока можно. Пока по каналу не пустили воду. Амуши не могут переходить по мостам через текучую воду, Условие не позволяет. Разве что кто-нибудь перенесет на закорках. Перейти вброд, если неглубоко, или переправиться на лодке – это пожалуйста, а мосты не для них.
В тот раз она бегала в Нухават, в гости к Таченак, и не просто так, а на премьеру. Побывав с разрешения Тейзурга в Ляране под мороком личины и поглядев на кукольное представление с участием Венши, Таченак со своим двором решила обзавестись собственным кукольным театром. Кто ж им запретит? Если ты амуши, можно делать все, что не возбраняется Условием.
Кукол смастерили келтари, которых всегда можно найти на базаре в Алуде, а пьесу они сочинили сами. Балаган устроили в заброшенном сарае на окраине Нухавата. У местных жителей этот сарай незаслуженно пользовался дурной репутацией, а теперь он эту репутацию наконец-то заслужил, и его будут обходить стороной уже с полным на то основанием.
Представление вышло сумбурное и бестолковое, словно клубок перепутанных разноцветных ниток. Актеры играли, кто во что горазд, и каждый норовил перекроить сюжет по своему разумению. Зрители – Венша и те подданные Таченак, кому не хватило ролей, а также два джуба, семейство мучах, местная цапля-оборотень и несколько сойгрунов – хохотали, вопили и хлопали в ладоши.
После между амуши начались разговоры о том, что хорошо бы выкрасть человека и заставить его сочинить настоящую пьесу. Но кто угодно не подойдет, нужен драматург, а где ж его взять в этих краях…
– Моих не трожьте, – категорически заявила Венша.– Господину Тейзургу это не понравится, наши артисты под его покровительством.
Амуши с сережками из лакированных жуков-рогачей предложил снарядить лазутчиков в Сакханду: там всяких людей полно, наверняка и драматург найдется. Другой, с белесыми пятнами на лице – однажды плеснули заклятым зельем, следы ожогов так и не сошли до конца – заметил, что драматург драматургу рознь, и надо не хватать кого попало, а выбирать вдумчиво.
До чего в конце концов договорились, Венша не знала, потому что отправилась восвояси. Напоследок еще раз предупредила, чтобы к ляранцам руки загребущие не тянули.
– За этим я присмотрю, – заверила ее Таченак.
На обратном пути, добежав до моста Зелёных Фонарей, она привычно устроилась на перилах, откинула вуаль – никого же нет рядом, а издали поди разгляди ее в потемках человеческим зрением! – и подставила лицо звездному свету. Волшебные фонари в этот час едва мерцали, а внизу, как будто на темном шелке, зыбились изумрудные отсветы. Одинокая сонная цикада стрекотала на прихотливо закрученном завитке ограждения. Венша передразнила ее, и цикада умолкла. Внизу плеснула вода.
Вода?..
Она чуть не свалилась со своего насеста, осознав, что сидит над текучей водой. Этого попросту не может быть! Пока она гостила в Нухавате, облицовку закончили и канал открыли – но раз так, она должна была, подойдя к мосту, как будто в незримую стенку уткнуться. А этого не случилось. Вопреки Условию. Разве Условие могло в одночасье поменяться?..
Венша слезла с перил, нетвердо встала на ноги. Ощущения в теле не такие, как обычно. Выпростала руку из длинного шелкового рукава: человеческая кисть. И со ступнями то же самое. Ощупала лицо и волосы – да, сейчас у нее именно волосы, а не травяные стебли! – и стремглав сбежала с мостика.
«Я же амуши!»
После этой мысли ощущения изменились, причем она поймала момент перемены – безболезненной и мгновенной: ступни вытянулись, руки удлинились, на пальцах появились когти, на голове торчком поднялась колосящаяся трава. И лицо снова ее собственное. Но вот бы увидеть, что это за лицо, когда она превращается в человека?