– Тебе жалование повысить? Демоны Хиалы, только скажи, на что тебе не хватило…
– Не уводи разговор в сторону. Такого полно и в Ларвезе, и в Бартоге, не говоря о том, что творится в Суринани. Кештарен – игрок вроде тебя, а эти двое хотят перемен и улучшения жизни для всех. Им нечего делать в вашей с Кештареном игре. Пусть где-нибудь профсоюзы организовывают.
– Ошибаешься, мой драгоценный, Кештарен не вроде меня, у него никудышное чувство стиля…
Тейзург снова обращался к коту с кисточками на ушах, который начал было умываться, но передумал, развернулся и сиганул в звездную ночь.
– Венша, как тебе это нравится? – князь повернулся к шпалере. – Я пригрел на груди социалиста! Уж лучше бы змею, со змеей я бы нашел общий язык. Но сердцу не прикажешь… Этот мерзавец обожает разбивать мне сердце – только склею осколки, а он опять.
О том, кто его выдал, видящий конечно же знал. Но у Венши было кое-что для него припасено: можно поспорить, обрадуется.
Не спит: полоска света из-под двери. И наверняка уже почувствовал, что кто-то пожаловал в гости.
Двери во дворце, да и не только во дворце, были деревянные, хорошей работы – из древесины, которую доставляли через Хиалу. Венша гордилась своим городом: здесь много такого, о чем соседние городишки вроде Нухавата или Тилафа даже мечтать не смеют.
Негромко постучав, она вошла в комнату – под вуалью, закутанная в струящиеся шелка. Хантре читал, сидя на вышитой сурийской подушке, у него над головой сияли шарики-светляки.
– Мое почтение! – Венша изобразила шутовской реверанс. – Ты ведь не сильно злишься?
– За что?
– Ну, за то, что он узнал, кто помог тем растяпам сделать ноги.
– Ты поступила так, как должна была поступить, а я – так, как я должен.
– Ты-то кому должен?
– Точно не знаю. Но должен.
– У меня для тебя хорошая новость, мучаха на хвосте принесла. Говорят, Мавгис зарылась в песок. Пока Госпожа Луна не обновится пять-шесть раз, она точно не объявится.
Веншу рассмешило озадаченное выражение его лица: видать, не сразу сообразил, что речь идет о пяти-шести месяцах.
– Зачем?
– А ты разве не знаешь, зачем песчанницы зарываются в песок? Чтобы разрешиться от бремени в лоне Олосохара. Хорошо быть песчанницей, но я бы не хотела, они никогда не смеются, только танцуют. Раз мы с тобой помирились, скажи, как я выгляжу?
Она сбросила балахон.
В первый момент глаза Хантре изумленно расширились, но потом выражение стало такое, словно он что-то понял – мгновенно понял, в отличие от предыдущего раза.
– Ну как?..
– Ты симпатичная, – он улыбнулся.
– И я сейчас по-настоящему человек, это не морок?
– По-настоящему. Хотя обычным человеком тебя не назовешь, ты и в этом облике магическое существо.
– А захочу, стану амуши – смотри, оп-ля! – Венша раскланялась, как в балагане перед зрителями. – А теперь я снова она! Это вроде того, как ты превращаешься в кота и обратно.
– Это другое, – после короткой паузы возразил Хантре. – Имей в виду, ты можешь вот так менять облик только в Ляране, за пределами города не получится. Похоже, что город выбрал тебя своим духом-хранителем. И наверняка потом еще кто-нибудь появится, это будет большой город.
– Чем больше, тем лучше, пусть растет! И пусть в нем будет все, что есть в других городах, и в придачу то, чего нигде больше нету. Но она-то откуда взялась? Эта девушка, в которую я превращаюсь?
В этот раз он молчал дольше, наконец произнес:
– Если хочешь, могу кое-что рассказать о ней. Только это будет невеселая история.
– Хм, я обожаю повеселиться, но невеселой историей меня не напугаешь. Не забывай, кто я, – придвинув ногой синюю с золотым шитьем подушку, она уселась напротив. – Рассказывай!
– Небольшой желтый городок на северной окраине Олосохара. Желтый, потому что местная глина такого цвета, и там полно построек из саманного кирпича. Дома и заборы одной окраски с пустыней, а старый княжеский дворец весь в мозаиках – издали кажется, что он увешан пестрыми коврами, как рыночный павильон. Вблизи впечатление так себе. Зодчие выполнили пожелания заказчика, а заказчик не отличался художественным вкусом.
– Кажется, я знаю, где это, – Венша устроилась поудобней, подтянув колени к подбородку. – Ишават ну точь-в-точь такой, как ты говоришь. Когда-то я неподалеку от него жила и неплохо там развлекалась, пока нас не выгнали нанятые местными ларвезийские экзорцисты. Они убили нашего царя и еще троих. Уцелевшие отправились в другие края, тогда-то мы и прибились ко двору Лормы. И что же произошло в Ишавате?
– Однажды туда приехал с караваном бродячий театр. Вроде театра Хурмдье, только не кукольный. Актеры-северяне танцевали и пели под маранчу, разыгрывали комедийные сценки. Одна из них очень не понравилась ишаватскому князю – решил, что это его высмеивают. Актеров было пятеро, в том числе две девушки. Их избили, девушек еще и изнасиловали, потом всех пятерых отвезли в пустыню и бросили там без воды. Сначала они пытались идти в ту сторону, где проходит караванная тропа, но если ноги переломаны, далеко не уйдешь. Они умирали один за другим. Дольше всех продержалась одна из девушек – та, что была похожа на твое отражение в зеркале. Она была среди них самая упрямая и дала себе слово, что рано или поздно за всех отомстит. Но в конце концов она тоже умерла, и на том месте, в ложбинке меж двух барханов, вырос пучок олосохарской травы.