Она, оказывается, его даже за пределы крепости не стала выводить, а просто поставила к стенке ближайшего дома, всадила ему в лоб пулю прямо на глазах честной публики, после чего устало зевнула и сообщила окружающим:
– Устала я что-то сегодня. Спать пойду.
Все это вызвало очень неоднородную реакцию масс. Большинство сказало: «Ну и правильно», – но нашлись и те, кто заявил, что здесь у остающихся впереди только деспотия и полицейская диктатура, а то и чего похуже. Они за пару минут собрали свои вещи, благо имуществом народ еще не оброс, и, стихийно выбрав себе лидера, некоего Рика, сообщили мне о своем желании покинуть крепость.
И вы знаете, никто не стал их удерживать. А зачем? Если кто-то не хочет признавать того, что состояние постоянной готовности к любым, даже самым нестандартным ситуациям должно стать для него нормальным, привычным состоянием на ближайшее время, то в таком человеке не слишком много проку. И если эти граждане хотят уйти, то скатертью дорога. Люди нужны, бесспорно, но когда они в определенном роде превращаются в балласт… В общем, ушли и ушли. Надеюсь, большинство из них найдет то, что ищет. Ну или хоть кто-то что-то найдет, кроме смерти. Трое из ушедших, кстати, уже через несколько дней вышли на свет ночного костра, как водится, ничего не помнящие и не знающие, какую смерть приняли в своем предыдущем воплощении. Очень расстроились и удивились, когда мы им отказали в приеме.
Ну да, отказали. Мы не воспитательное учреждение и не НИИ по промывке мозгов. Да, люди не помнят того, что когда-то нас уже покинули, и это смягчающее обстоятельство. Но главное здесь то, что они все равно не изменились, их жизненные принципы и сущность остались теми же, какими и были. Стало быть, через какое-то время мы все равно получим прежний результат. Так зачем это самое время на них тратить? Да, собственно, время – это еще ладно, но вот ресурсы вроде еды на них расходовать точно не стоит.
Причем эти трое потом еще долго бродили неподалеку от крепостных стен и орали всякие глупости. Они обвиняли нас в том, что мы самодуры и мерзавцы, не слышавшие о правах человека и о том, что его жизнь – это величайшая ценность. Надоели страшно. Угомонились же они только тогда, когда Одессит, который любит орать сам, но не любит слушать, как орут другие, прирезал одного из них.
Нового ничего в их словах не было. Обо всем этом мы за последнее время слышали множество раз. Только зря крикуны стараются, демократии у нас не было, нет и не будет. Как, впрочем, и деспотии, что бы ни говорили покинувшие нас люди, в прошлом, к слову, все как один политики, омбудсмены и телеведущие. Не нужна она нам, демократия эта самая, вот какая штука. Нам надо, чтобы каждый знал, что он делает, зачем и почему. И еще – где его место в тот момент, когда приходит время брать в руки оружие.
Да, личное оружие теперь закреплено почти за каждым из мужчин. За теми, кто помоложе и посноровистее, – автоматы. За людьми постарше и некоторыми из женщин – пистолеты. Но это до поры до времени, пока Ювелир с третьим караваном еще автоматов не привезет, тогда их всем хватит. Нет, со вторым караваном тоже пришло немного оружия, но основной груз был другой: поразмыслив немного, я пришел к выводу, что в замок необходимо доставить как можно большее количество боеприпасов.
Второй караван отбыл из крепости на следующий же день после боя. Мне не давала покоя мысль о том, что где-то далеко от нас лежит наше же добро и что его может прихватить кто-то другой. Возглавил операцию Ювелир. Не скажу, что это далось мне легко… Не то чтобы я ему не доверял, дело не в этом. Просто я не был уверен, что он не сломался после всего случившегося и сможет в случае чего принять верное командное решение, а не бросится вперед с шашкой наголо, но все-таки отправил старшим его. Правда, на всякий случай включил в состав группы Голда: мол, он там уже побывал и сейчас выступает исключительно в качестве проводника и эксперта по сборке плотов – мы решили сделать на месте еще один, чтобы вывезти добра побольше.
Голд это мое решение одобрил, сказав:
– Схожу еще разок, во избежание. Народ отправляется уже более-менее обстрелянный, но этого мало. Надо посматривать по сторонам, чтобы не прозевать момент, когда кто-то любопытный заинтересуется, куда это мы водой идем и зачем.