– Это как-то неправильно. – Наемник пощелкал пальцами. – Субординация…
– Если ты заставишь меня отжиматься, это, конечно, будет перебор, – ответил ему я. – И на одной ноге стоять, на предмет улучшения равновесия, я тоже не соглашусь, хоть дело, в принципе, полезное. Ты пойми: «волчата» еще учатся, этот рейд для них – словно экзамен в начальной школе. Как писать научились, как считать. И готовили их в первую очередь ты и Жека, так что вам экзамен и принимать. Ну в данном случае – только тебе. А я на это все посмотрю со стороны. Да и потом, я с них ведь как с бойцов начну спрашивать просто по привычке, а они пока ни разу не бойцы, так что неправильно это… А вот с вас, между прочим, спрошу по полной, если после первой серьезной стычки «двухсотых»[2] будет много. За ветеранов не спрошу – за Настю, Арама, Павлика, с ними все ясно, они живут по другим правилам, они у вас не учились. За Одессита даже приплачу тому красавцу, который ему голову прострелит. А вот за «волчат» отвечать придется.
Насчет другого спроса с тех, кто пришел когда-то в эту крепость первыми, я загнул, но в принципе рациональное зерно здесь было. Я сознательно не стал отправлять никого из ветеранов (уже ветеранов!) на обучение, хотя кое-кто из них просил меня об этом. Я не хотел, чтобы между «волчатами» были какие-то отличия, чтобы про кого-то в учебной группе говорили «он из тех, из первых». Будущие бойцы семьи все должны быть равны, по крайней мере, на стартовой черте. Понятное дело, что потом все равно будет деление на тех, кто лучше стреляет, и тех, кто лучше думает, на стратегов и исполнителей. Но это потом. А сейчас они одно целое, они стая равных.
И, надо заметить, такой подход давал свои плоды. Сейчас ребята действительно смотрелись как нечто целое. А самое главное, у них появились зачатки кастовости, когда я это заметил, то с удовольствием потер руки. Мысленно, разумеется.
Кстати, в тот же день, как я это углядел, у меня как раз случился один очень интересный разговор с Дарьей. Она, как баба умная и прямая, тоже заметила то, что «волчата» уже и едят отдельно, да и вообще особо не стремятся к общению с другими соплеменниками. Это ее встревожило, да и не ее одну. Но пришла ко мне именно она, наверное, потому, что относилась к той породе людей, для которых важно все происходящее вокруг, независимо от того, где именно и с кем что-то случилось. И еще потому, что не любила откладывать волнующие ее темы на потом.
Придя ко мне вечером, она сразу же, от порога, начала пенять на все вышеперечисленное. Я очень внимательно ее выслушал, а после сообщил, что не вижу в этом ничего плохого. То, что армия и народ едины, выдумали политики в двадцатом – двадцать втором веках и популяризировали этот лозунг всякий раз, когда сокращали численность армейского аппарата, пока не угробили его вовсе.
На самом деле армия, особенно если она профессиональная, а не народная, – это отдельная статья. И в государстве, и в обществе, и даже в судопроизводстве. Это общность людей, которые умирают ради того, чтобы жили другие. А, стало быть, с них и спрос другой, и образ жизни у них от остальных отличен. И это я про образ мыслей молчу. Проще говоря, это именно каста, со своими законами и правилами.
Дарья, выслушав меня, помолчала, а после опасливо сказала:
– Да это-то все понятно. Мы все понимаем: войско растишь, защиту нам и все такое. В большинстве своем народ рад, что скоро можно будет спать спокойно. Только некоторым вот страшно немного становится. Сейчас-то они защита, а потом?
– Даш, ты это бросай. – Я понял, что она имела в виду. – Точнее, вы это бросайте.
– Чего бросайте? – поджала губы женщина.
– Голову себе ерундой забивать. И парламентеров слать. – Я добавил в голос стали. – Всполошились, понимаете ли, они. Переговорщики, тоже мне.
– Всполошились, – не стала увиливать Дарья. – Это ты их «волчатами» с любовью называешь, а люди вот бояться начинают и слово это потихоньку со страхом начинают произносить. А ну как эти «волчата»… Они же убивать учатся! Да с таким прилежанием, я же видела!
– Так! – Я стукнул кулаком по столу. – Дарья, не пори чушь. Да, ребят тренируют на совесть. Да, их будущее – не пахать землю, не ковать железо и не выращивать виноград. Я этого и не скрываю. Да, их учат убивать. Но ты сама подумай: а как без них? Даже не конкретно без них, а без тех, кто сумеет защитить других? Как в прошлый раз – народное ополчение собирать и надеяться, что тех, кто придет за нашими головами, будет меньше и вооружены они будут хуже?
2
Кодовые армейские обозначения потерь личного состава. «Двухсотые» – убитые, «трехсотые» – раненые.