И, удостоверившись, что менестрель старательно кивает, ослабил железную хватку.
Друзья опустились на первые попавшие свободные места.
- Вот и славненько! - проворчал Эверард, вручая музыканту кем-то переданную гитару. - Хотите послушать интересную историю? И вас она тоже касается... касалась.
Хьюго заправил за ухо снова выбившиеся волосы и подался вперед, Мигель передумал класть ноги на стол, а Юджин смял в ладони выращенную было шаровую молнию. Послушать действительно хотели.
Монах не ожидал такой реакции, и немного помолчал, прежде чем начать говорить.
- Пол года назад мы с моим знакомым служителем столичного храма придумали одну вещь, которая помогла бы нам защитить принца во время восстания, - начал он хрипло, но без ехидцы, - ну и увлеклись немного, написали поддельное письмо, где сообщали неверное его местоположение... Тогда Теодор как раз был занят поисками. Потом он немного успокоился, занялся другим, и мы благополучно про письмо забыли, - Эв коротко усмехнулся. - И когда я переносил некоторые свои книги из одного места в другое, то прихватил случайно еще и эту бумагу. На улице я сглупил, попался солдатам. Меня отвели во дворец и обыскали, нашли письмо... Лжеписьмо. И Теодор стал собирать команду, чтобы эти ребята нашли для него принца в том месте, о котором говорилось в записке. Я сам ее и рисовал, но не мог же так просто это признать!..
- И та команда... - догадался маг и не стал продолжать.
Монах кивнул.
- Ага. Это мы. Забавно вышло, правда?..
Тем временем парень, названный Реино, честно продолжил выступление, хотя любопытство в крайней своей стадии заметно ему мешало. Кроме того, было видно, что менестрель нервничает, и вряд ли в разной степени хмельная публика тому виной. Играл он, говоря по совести, красиво, но наемник хмыкнул, мол, до Нэла с островов ему далеко. Тогда Хьюго, прекратив рассматривать музыканта, бросил быстрый взгляд на друга, потом - на музыканта, снова на друга, и наконец на мага. Тот, не меняясь в лице, пожал плечами.
Пришлось тянуться к уху файтера и спрашивать, перейдя на шепот:
- Ну и что это было, а? Не хочешь поговорить с ним?
Мигель досадливо рыкнул, поднялся из-за стола и, кивнув не спускавшему с него глаз старому знакомому, вышел на улицу, в сердцах хлопнув дверью. Допев песню и раскланявшись, Рей поспешил вслед за наемником. Маг и вор только переглянулись, а клирик хмыкнул и спрятался под капюшоном. Что-то интересное обещало проявиться в ближайшем будущем...
Услышав, что скрипучая трактирная дверь закрылась за вышедшим на воздух человеком, файтер подбоченился и обернулся.
- И что случилось такого, что ты чуть не объявил на весь зал, кем был мой отец?
Реино виновато вздохнул. Опустил взгляд под ноги, пробормотал извинения.
- Много чего случилось, вижу. Три года не было ни слуху ни духу, что от тебя, что и от твоего отца. Я думал, вы все наладили - дядя Осверин еще при короле Рогаре был признан братом братом лорда, если что, замок можно было и тогда оставлять на вас... Что сейчас-то произошло?!
- В конце лета на замок напали страшные твари, - выдохнул, зажмурившись, музыкант, - монахи сказали, что это могли быть демоны. В начале осени они напали снова. Знаешь, такие жуткие - никакие люди не могут им противостоять!.. Замок захвачен, и теперь там хозяйничает какой-то безымянный граф - то ли человек он, то ли нет... Земли вокруг страдают, никто не может ничего понять... Мигель, помоги, а?
Бывалый наемник сбледнул с лица, но ни мгновение им не владело замешательство.
- Ладно. Куда деваться - родной замок, - снова грустно улыбнулся мечник. И, увидев, как повеселел менестрель, строго прищурился: - Но с условием, что ответишь на мой вопрос.
Рейно замер, осторожно кивнул.
- Как ты меня нашел, а? У вас, бардов, что, какие-то умения, недоступные простым людям? - рассмеялся Мигель уже совершенно искренне. Менестрель заулыбался.
- Мне просто показалось, что сюда ты обязательно явишься, - он перекинул гитару на спину, легко спрыгнул с низенького трактирного крылечка и зашагал прочь. Отойдя на десяток шагов, Рей обернулся, помахал рукой сложившему руки на груди и снисходительно улыбающемуся другу. Потом еще раз улыбнулся и крикнул: - Я сыграю тебе ту самую, когда снова будем дома!..
- Если еще не разучился играть нормально! - поддразнил его наемник, ухмыльнулся и отвернулся от дороги.
В зал он вернулся, насвистывая какую-то мелодию, слова к которой никак не мог вспомнить. Хьюго убрал ноги с его стула, и файтер, едва присев, с мстительным удовольствием закинул сапоги на стол прямо перед рыжим пройдохой. Тот захихикал и попытался спихнуть их обратно, используя для этого вовремя не отдернувшего руку мага. Колдовство упорно не получалось, но вору становилось все веселее и веселее. Скоро и наемник захрюкал, сдерживая смех.
- А где ты менестреля потерял? - невозмутимо, словно рука, захваченная Хьюго, была вообще-то и не его, да и происходящее с ней в целом Юджина мало касалось.
- Прикопал, - Мигель ухмыльнулся, показав клыки, - под кустиком.
Тонкие губы, выглядывавшие из-под темного монашеского капюшона, скривились в саркастическом подобии улыбки.
- Знаешь, что обычно под кустиком прикапывают?
После секундной паузы квартет дружно расхохотался. За соседним столом какой-то побитого вида парень с ржавым двуручным мечом подавился пивом, и вор, успокоившись, громким шепотом стал рассказывать, что меч вот у него разве что забор подпирать, стоит всего ничего, да если еще и продавать с рук, то вообще копейки, но у парня в пояс вшито столько золота, что можно купить половину трактира, а другую половину сначала привести в порядок, а потом купить... Вместе с трактирщиком.
Друзья заспорили, засмеялись, принялись доедать сладкие булочки. Завтра им предстояло разойтись по своим делам, каждому заняться своим неотложным делом, всплывшим на поверхность так внезапно. Или так закономерно?.. Никому этого не узнать.
Глава 26. Лед и небесные бури
И снова нам путь в неизвестное лентой под ноги ластится,
А истрепанная старая карта как раньше в котомку ложится,
Что в этот раз мы искать пойдем, братец, по этому черствому свету?
И не разведут ли нас в стороны ветры, моря, люди, сны и рассветы?..
Менестрель Осверин, десятью годами спустя.
В Обитаемых Землях давно не было войны. Во время последней Железная Империя подчиняла себе новые территории захватывала новые варварские племена. Часть Империи - наиболее цивилизованная и развитая, с многолюдными красивыми городами и ухоженными дорогами - по праву входит в Обитаемые Земли, считаясь сильной и богатой. Но огромные просторы, лежащие за ее пределами, снискали себе славу гиблых мест беззакония, где царствуют дикие и жестокие варвары. Имперские солдаты кровью и потом держат их в железных тисках, но служба эта опасна и неблагодарна.
Если беглые преступники, разбойники, грабители, осужденные на казнь и объявленные в розыск бегут при первой же возможности на легендарный Сирр или пытаются затаиться в глубинках, не привлекая к себе лишнего внимания, чтобы потом постепенно найти себе честное занятие, то в Железную Империю не бегут даже самоубийцы. Жить там действительно нельзя. Вообще никак. Тот, кто не родился неотесанным варваром, не переживет на диких землях и нескольких часов после заката, не то что всю ночь. Могущественная Империя выступает надежной защитой цивилизованный королевств и княжеств от самой себя же, и потому ее боятся и уважают: в случае войны достаточно будет просто открыть варварам границы и дать им хорошее оружие, чтобы на долгие годы утонуть в обоюдно проливаемой крови.
Обитаемые Земли отгородились от опасности широкой быстрой рекой, никогда не ведающей покоя, и грозные воины вечно несут свою стражу на ее берегах.
Под высоким деревом-гигантов стоял, запрокинув голову, пропыленный путник в некогда богатой и красивой одежде. Глаза его смотрели честно и прямо, лоб не избороздила ни одна морщинка печали, губы привычно складывались в полуулыбку. Он прошел немало дорог, лицо его обветрилось и загорело, волосы выцвели на солнце и ветру. За спиной у путника весел тяжелый длинный меч, и рукоять его поблескивала драгоценными камнями. Искусным мастер ковал это оружие, верой и правдой служил клинок своему хозяину, не раз выручал из беды, спасал жизнь, помогал постоять за себя и друзей. Путник сощурился на ярком солнце, приложил козырьком руку к глазам и стал пристально рассматривать раскидистые ветви лесного исполина.