– Скажем так, меня долго учили пользоваться именно такими местами без вреда для здоровья. Так что я знаю, что делаю. Внутрь входить не будем, дойдем до границы, и я тебе интересный фокус покажу.
Я глянул на него и добавил:
– А будешь хорошим мальчиком, научу и внутрь заходить. Там опасны не бугры, а ямы. Какой дурак-рейдер сказал, что наступишь на кочку и помрешь? Покойники лежат внизу не потому, что упали сверху, а потому что бугры обходить вздумали понизу. Если осторожненько, то можно заходить. Только ничего ценного там все равно нет. Ни малейшего смысла лезть – этим место и хорошо, все обходят стороной.
– Ты прямо кладезь мудрости, – задумчиво пробормотал Рафик. – Только делиться не хочешь.
– С тобой же делюсь? Цени.
Лошади – это труд. Лошади требуют времени. Зато если ты вычистишь стойло, расчешешь гриву и хорошо поработаешь скребницей, не забудешь накормить и напоить своего Прыгуна, то имеешь полное право погладить его по морде и нежному бархатному носу, ощущая его благодарность и бескорыстную любовь. Конечно, он совсем не прочь получить еще и кусок хлеба с солью, но и без него он будет тебя радостно встречать и, если придется, защищать, а кусать чужих и бить копытами он умеет прекрасно. Нет у него в душе расчета, и он тоже один из немногих, которым можно доверять, не думая о причинах. Просто он тебя любит, и все. Кстати, и успокаивает такая привычная забота прекрасно, если, конечно, ты занимаешься своим приятелем, а не полусотней совершенно посторонних жеребцов.
Прокормить его совсем не так просто, как думают горожане. Почти полтонны веса постоянно нуждаются в дозаправке, и он легко может стрескать до ста килограммов травы в день и выпить литров тридцать воды. Так что возле рощ в основном выращивают ячмень и немного овса, нормального хлеба почти не бывает, и это лакомство не только для коней, а и для оборотней. Но для коней Народ ничего не жалеет.
Кони не только богатство, они еще и жизнь. Личный транспорт, грузовик, танк – все это лошади, и к их выращиванию, воспитанию и размножению относятся весьма серьезно. Длительная селекция лошадей на равнинах не только обеспечила им рост, силу, выносливость и ум, но и дала такие длинные родословные, прекрасно известные каждому хозяину, что испанские герцоги в сравнении с Прыгуном никуда не годятся. У него множество именитых предков по нескольким линиям.
Старик подарил мне его в качестве первого. Я был первым всадником, а он у меня первым настоящим собственным конем. Иногда у меня такое чувство, что Прыгун относится ко мне несколько снисходительно, сравнивая с другими наездниками, где уж мне угнаться за этими – с детства садящимися в седло. Уж что-что, а живозапахи я насобачился различать не только у людей за два года. Но если другой конь посмеет по моему адресу заржать, он его точно покусает. Что позволено Прыгуну, не позволено всякой другой скотине, включая двуногую.
По соседству пристроилась Зоя, занимаясь жеребцом Рафика. Хорошо все-таки иметь дома домового. Я по-прежнему не чувствовал ее, только слышал. Сам Рафик ушел встретиться со своими ребятами и поговорить с ними. Впрочем, Вожаком быть тоже не плохо. Где-то там за тридевять земель бродили по пастбищам две сотни принадлежащих мне лошадей, и было кому ими заняться.
Возле входа Черепаха демонстративно пошаркала ногами, чтобы обратить на себя внимание, и только потом вошла, встав в картинную позу. Женщины – всегда и везде женщины. Видеть подобное она явно не могла, в Зоне пока не появились красиво иллюстрированные журналы, но точно знала, как встать, чтобы и грудь была подчеркнута, и освещение правильно падало, и нога вроде бы случайно продемонстрирована.
Платье на ней ситцевое и совсем простое, но очень симпатичное, явно не с чужого плеча, а подогнанное по фигуре. Сколько я ее знал, она ходила в, что называется, брючном костюме. В платьях ходят только замужние и дети. Девушка тоже может, но это вроде демонстрации домашности и отсутствия желания помахать оружием. Паук хоть и не воин, но в брюках, а выделяется он четко – по отсутствию любого оружия длиннее обычного ножа.